От Era Gevara

Что-то я сегодня увлеклась плагиатом... но не суть.



Правила игры:



1. Открыть "Случайный дневник"

2. Выбрать 13, считая с последнего, сообщение.

3. Найти 6-е предложение. (если предложений не хватает, то самое близкое к заданному числу)

4. Поместить его к себе в дневник вместе с этой инструкцией.



Вот моё:

я - Во-первых. я для тебя не детка, а во-вторых, нам с тобой не о чем



По-моему, забавно. Кому лень у себя постить, можете свои результаты кидать ко мне в комменты )))

@темы: нехренделать

---

Стырила у Ashtray Girl

1. Если бы ты мог проснуться завтра утром другим человеком, кем бы ты был?

скорее всего парнем... так было бы проще... но я все равно женщина внутри, тогда... я бы хотела родиться где-нибудь в Ирландии



2. Ты предпочитаешь быть среди мужчин или женщин?

вообще, среди женщин... а так - не люблю надолго оставаться в чьей-либо компании



3. Если бы ты мог использовать куклу Вуду, чтобы причинить кому-то зло? Ты быстал? И кому?

и да, и нет... иногда я хочу уничтожить весь мир, а иногда мне хочется просто всех пожалеть... нет, я бы не стала...



4. Если бы ты знал, что через год умрёшь, изменил бы ты свою жизнь?

изменить жизнь сложно, но вот точно, я бы сделала многое, чего не могу сейчас. Хотя, на самом деле, у меня в последнее время как раз такое чувство, что мне мало осталось времени, и я стала часто делать безрассудные вещи, я готова совершать смелые поступки...



5. Какое твоё самое дорогое воспоминание?

улыбка, обращенная не ко мне, но такая редкая и красивая...



6. Какой самый запоминающийся сон твоей жизни?

очередной кошмар, они легче всего запоминаюся.

но есть и хорошее воспоминание, мне снился странный дом, как будто это была я сама, или часть меня. мне понравился сон, точнее его ощущение - это я и не забуду. но все равно - "он мне не снится, он мне не снится!"



7. Тебе случалось когда-либо попадать в драку?

да, конечно. у меня - старший брат. в последний раз мы дрались пару недель назад, потом у меня сильно болели руки.



8. На тебя совершали нападение?

что-то было...



9. Если бы ты мог выбрать, как умрёшь, что бы ты выбрал?

я бы утонула. потому что плавать я не умею, и шанса передумать у меня не будет. а если по естественным причинам - то во сне, от остановки сердца...



10. Без чего ты не представляешь жизнь?

без изменений



11. Какая твоя самая безумная сексуальная фантазия?

наверно, секс с двумя мужчинами (близнецами). а вообще много разных.



12. Ты хотел бы её осуществить?

да.



13. Ты когда-нибудь плакал в присутствии посторонних людей?

черт, я пору раз плакала в присутствии знакомых людей - и ненавижу себя за это. раньше я вообще не позволяла себе плакать на людях, а последние года 2 не могу...



14. Что лучше: быть глухим, слепым, немым или не иметь возможности ходить?

быть немым, конечно! сдается мне, что все мои проблемы начинаются как раз со способности говорить...(((



15. Кто-то, кого ты сильно любишь - убит, и ты знаешь имя убийцы. Будешь мстить?

еще как. я изрежу его на кусочки и разотру по его дому. заколочу дом. а потом утоплюсь.



16. Сколько раз в день смотришься в зеркало?

2-3 раза.



17. Как ты думаешь, жизнь была бы лучше, если бы не было зеркал?

нет. от этого ничего не зависит.



18. Как ты думаешь, секс в браке - это главное?

это важно. но не главное. но без него нельзя. и люди должны сходится во вкусах в этом вопросе.



19. Какой твой самый большой провал в жизни?

на данный момент - это то, что я упустила одну возможность и теперь безрезультатно пытаюсь ее поймать...



20. Оцени свою привлекательность из возможных 50 баллов.

сексальность - 45, красота - 25 (а может и меньше), привлекательность - 0.



21. Оцени свой ум из возможных 50 баллов.

Вообще не уставаю твердить, что я дура, а так баллов 35-45.



22. Ты знаешь свой коэффициент интеллекта? Если да, то сколько?

в цифровом эквиваленте не помню, но повыше среднего. (во всяком случае, был, когда я проходила тест).



23. Твоя самая большая амбиция?

стать абсолютно независимой. стать сильной. поймать Лампу.



24. Что тебе меньше всего нравиться в себе?

действительно много. неспособность выбраться из сомнений. и вообще я себя ненавижу.



25. Что тебе больше всего нравиться в себе?

способность отбиться, и способность собраться с силами, когда это действительно критически необходимо.



26. Тебя когда-нибудь принимали за лицо противоположного пола?

вроде нет. хотя, кажется, один раз на фотке. (один гомо сказал, что я красивый мальчик).



27. Тебя дразнили в школе?

как и всех. в школе вообще хуево было. и все они твари. но я знаю еще, что они меня и боялись. а если это вопрос о прозвищах, то меня называли Шаман.



28. Ты бы хотела быть в группе? И какой группе или исполнителем?

да, наверное. я бы хотела быть в своей группе. либо солисткой, либо играть на ударных/духовых. и чтобы в группе я была единственной дамой. а соло-музыкантом - скорее всего, нет.



29. Самый первый твой купленный музыкальный диск?

The Cranberries "No Need to Argue"



30. Как ты думаешь, ты справился бы с ролью звезды?

да, вполне. хотя, мне бы больше хотелось играть в театре. но и петь тоже хорошо.



31. С кем бы ты спел дуэтом?

Matthias Sayer, Ян Тирсен, REM, и многое еще...

@музыка: Semisonic - Secret Smile

@настроение:

@темы: нехренделать

---

умирать так умирать...

Flora de Grey

You will die of a broken heart

At age 78



Я так много не проживу...



http://www.kwiz.biz/showquiz.php?quizid=10









Красивый как Лампа... почти...

@музыка: Meredith Brooks - Bitch

@настроение: I hate the world today...

@темы: нехренделать, in love

---

Постельный вопрос. Стащила у Рафаэля

@музыка: тихо, даже не храпит никто

@настроение: полна ожиданий

@темы: нехренделать

---

И вот я наконец-то вернулась!

Конкуренция - вещь страшная. В нашем доме давно уже протянута интернет-сеть, а теперь появилась конкурирующая фирма и взяла себе за практику хотить по домам, перерубать кабели фирмы-предшественника. И мой бедный проводок попал под нож мясника. Почти неделю без интернета. Как без рук. И без ног. И без глаз.



Ладно, забудем неприятности, уж коли они устранились.



Что ж, я пропустила праздник Всех Святых на дайриках, но, конечно, не пропустила его в жизни. Начали мы праздновать Хеллоуин 29-го, а закончили, по-видимому, только вчера...



И для вас у меня есть несколько подарочков, если кому-то все еще нравятся мои жмурики:





Всех с прошедшим светлым праздником Хеллоуина!





Почему я так не люблю мечты и фантазии...





И снова вдохновляет Tori Amos





Сублимация Счастья

@музыка: Машина Времени - Он был старше ее

@настроение:

@темы: твою мать, заметки, рисунки

---

Requiescat: Глава 15

До сих пор никто еще никак не обмолвился о эпиграфах, а ведь многие вещи очень интересны. В общем, поделитесь, кому какие авторы (из них, эпиграфических) вам нравятся, какие нет и т.д.

Requiescat. Глава 15. Костры Белтейна или Всепоглощающее.

…Так, руки влажные сплетя вкруг гибких талий,

Две юных женщины стояли и мечтали

Четой, смеющейся над прочими четами.



А сзади, в глубине, в уюте пышной ложи,

Торжественно, как трон в надутой мелодраме,

Разрытое, во тьме благоухало Ложе.



Поль Верлен

В общежитии факультета Слизерина Драко встретила Панси Паркинсон. Голова ее была повязана шелковым платком лимонного цвета, под которым бугорками выделялись папильотки, - от природы волосы Панси были прямыми и жесткими. Почему она решила, что ей идут завитушки, неизвестно, только в действительности они делали ее лицо еще больше похожим на сморщенную собачью мордочку.



Гостиная освещалась исключительно огнем камина, который горел здесь беспрерывно, но мало согревал сырые каменные стены. Панси сидела в кресле напротив камина, при звуке открывающегося портрета она поднялась с кресла и подбежала к Малфою.



- Драко, что ты вытворяешь? – почти требовательно спросила она, встав в позу негодования, уперев руки в бедра и попутно демонстрируя юноше полупрозрачную ночнушку – короткую настолько, чтобы были видны гладкие ляжки, и широкую ровно на столько, чтобы можно было дышать. Произнося его имя, она взвизгивала на звуке «а», немного удлиняя его.



- Что тебе надо, Панси? – раздраженно бросил Драко, он пренебрежительно окинул придирчивым взглядом фигуру одноклассницы. Чего он терпеть не мог, так это спектаклей. Парень неторопливо обошел девушку и стал медлительно расстегивать запачканную в крови мантию. Панси нетерпеливо развернулась к нему лицом; она обиженно надула губки и скрестила руки на груди, грудь соблазнительно вспухла в глубоком разрезе сорочки.



- Господин не будет доволен твоим поведением, - ядовито сказала Панси, - Не стоило портить его любимую куклу.



- Лорд не ребенок, чтобы играть в куклы, - Малфой отбросил снятую мантию на пол. Слизеринка неспешно прошествовала навстречу юноше, мягко покачивая довольно широкими бедрами. Ее роскошное телосложение странно не сочеталось со строением лица, больше похожим на искаженную карнавальную маску. Малфой ленивым взглядом проследил за ее движением.



- Хозяин не будет доволен тобой, - тихо зашелестел ее голос. Панси вплотную подошла к Драко, опустила правую руку на плечо парня, пальчики левой заскользили по груди слизеринца. Она прогнулась, прижимаясь к Малфою животом, рука ее взметнулась к вороту рубашки Драко, - Но даже когда ты останешься без ручек и без ножек, - сладко зашептала Панси в шею юноши, одновременно расстегивая верхние пуговицы рубашки, - я смогу найти для твоих… останков достойное применение…



- Да пошла ты, Паркинсон! – Драко оттолкнул руки разгоряченной девушки, саму ее отбросив на кресло, и вышел вон из общежитий факультета.



В коридоре подземелья Драко замер, не зная, куда деваться.



- Решил прогуляться, юный Малфой? – раздался завораживающий голос откуда-то из-за спины. Обернувшись, парень увидел, что голос принадлежал ни кому иному, как женщине с портрета, закрывающего проход в общежития. Она была одета в серое, ничем не примечательное платье без рукавов, лишь одна деталь украшала ее костюм: бедра опоясывала тонкая серебряная цепочка с рядом подвешенных на нее маленьких кулонов – метла, солнце с треугольными лучами, череп с сечением на лобной кости, серп, пятиконечная звезда и несколько других.



- Мне разрешено – я староста, - ответил Драко, удивленный тем, что дама впервые с ним заговорила.



Женщина с портрета чуть наклонила голову, темные вьющиеся волосы скользнули из-за спины, блеснув стальным отливом:



- Ты можешь пойти в свою собственную спальню, староста Малфой, - предложила она, сдержанно но лукаво улыбаясь юноше. Создавалось впечатление, что у нее есть варианты получше.



- Нет, - возразил Драко, глядя в ореховые глаза дамы.



- Почему? – ее алые губы едва шевельнулись; в полуприкрытых глазах плескалось непонятное веселье.



- Там холодно, - просто ответил Малфой. «А действительно, чем не причина?» - подумал он.



Дама, похоже осталась довольна ответом слизеринца. Она кивнула, и взгляд ее на миг расфокусировался. В следующее мгновение она снова обратила лицо к Драко:



- В таком случае тебе следует пойти туда, где горит огонь, - проговорила наконец женщина, направив взгляд на лестницу, ведущую вверх из подземелий. Малфой тоже посмотрел в ту сторону, ничего, кроме каменных ступеней, не увидел и повернулся к портрету:



- Как ваше имя? – спросил он, но картина уже опустела, остался лишь гобелен на заднем плане с выцветшим на нем изображением каменного кольца.



Не имея никаких соображений, Драко направился вверх по лестнице. В Главном холле было тихо и темно. И холодно. Малфой стал подниматься выше, преодолевая все новые и новые ступени и лестницы, пока не понял, что идет в Больничное крыло. Что он там собирался делать, слизеринец не знал. Возможно, хотел попросить у мадам Помфри снотворное. Или яд.



На повороте с лестничной площадки в коридор третьего этажа в грудь Драко ударилась чья-то голова.



- Черт! – зашептал чей-то голос, - Малфой, твою мать!



- Интересно, куда это ты направляешься на ночь глядя, Уизли? – растягивая гласные спросил Драко. Чтобы смотреть в глаза Джинни, ему пришлось низко опустить голову.



- Могу то же самое спросить у тебя, Малфой, - глаза Джинни блеснули вызовом. Она только сейчас заметила, что все еще касается руками его пояса, и поспешно их опустила. В коридоре было настолько темно, девушка могла не беспокоиться, что слизеринец заметит румянец, вспыхнувший на ее щеках.



- Я префект, имею право Уизли, - как-то странно произнес Драко ее фамилию. Только когда гриффиндорка отстранилась от него, парень понял, что ему было очень приятно ощущать ее тепло. Малфой сделал шаг в ее сторону, склоняясь к самому лицу. Привычная ухмылка исказила его рот: - А вот, как объяснишься ты, если тебя поймают?



- Ну так беги и докладывай! – по-гриффиндорски вскинула подбородок Джинни.



- Пожалуй, я останусь здесь, - хмыкнув, возразил Драко.



- Ну, тогда уйду я!



Она скользнула вбок, упругие локоны огненно-рыжих волос защекотали ему плечо. Не давая себе одуматься, Драко схватил девушку за запястье и притянул к себе; дрожащие пальцы второй руки едва касались талии Джинни:



- Останься, - забормотал поспешно Драко, склоняясь к удивленному лицу девушки. «Она не захочет меня», - появилась откуда-то пугающая мысль. – Прошу тебя.



Джинни сотрясала мелкая дрожь, губы ее влажно и соблазнительно блестели:



- Ты понимаешь, что говоришь, Малфой? – дыхание ее сбилось, а мягкие ладошки осторожно опустились на грудь парня, сминая светлую ткань полурасстегнутой рубашки.



- Не так, - тяжело дышал слизеринец, - Спроси по-другому… Спроси: «Ты понимаешь, что говоришь, Драко?»…



- Ты понимаешь… Драко… - почти простонала Джинни, запрокидывая голову.



- Да!.. – выдохнул юноша прямо в приоткрытые губы Джинни.



Поначалу поцелуй казался неуклюжим: Драко боялся, что в любую минуту его оттолкнут, Джинни же просто не соображала, не верила, что это происходит. Но вот ее губы дрогнули, давая юноше понять, что его не отвергают. С глухим стоном он углубил поцелуй, языком раздвигая губы девушки. Вкус ее рта, отдающий мандаринами, выгнал последние остатки разума из головы разгоряченного Малфоя. Он крепко прижал к себе Джинни, рука скользнула вниз по бедру.



Девушка прервала поцелуй, Драко напрягся, но Джинни уже ласкала мягкими и горячими губами его шею, ямки ключиц, оставляя блестящий мокрый след. Она аккуратно расстегивала оставшиеся пуговицы, не забывая отметить поцелуем каждый новый открывшийся участок кожи. На бледных и очень острых скулах Малфоя проступили розовые пятна, он откинул голову, содрогаясь от наслаждения.



В конце коридора раздались шаркающие шаги, сопровождаемые скрипучим мяуканьем и препротивнейшим покашливанием.



Джинни вскинула голову, вглядываясь в темноту.



- Филч, - обратила она мутные глаза к Драко. Ее розовые губки распухли, и Малфой не мог оторвать от них затуманенного взгляда; едва ли он расслышал ее слова, - Нельзя, чтобы он нас здесь застукал.



- Да, - хриплым голосом наконец ответил слизеринец.



- Надо уходить прямо сейчас, Драко, - пыталась воззвать к его разуму Джин.



- Да, - бессмысленно повторил Драко, прижимая ее к себе, запуская пальцы в густые вьющиеся волосы.



Девушка закатила глаза, понимая, что действовать придется самой. Она высвободилась из теплых объятий и взяла Драко за руку:



- Пошли, блондин, - потянула она его по коридору прочь от завхоза и смышленой кошки, - Где-то здесь должна быть Комната Необходимости. А она нам, судя по всему, - добавила Джинни, опуская взгляд куда-то вниз, - сейчас очень необходима.

* * *

Где-то рядом билось чье-то сердце, и Маргарита ощутила, как ее собственное начинает тяжело давить на грудную клетку. Голова все так же была заволочена туманом, но девушка все же встала со своего ложа. Несколько секунд она посидела на диване, надеясь, что окружающие предметы примут хоть какое-то определенное очертание, но вскоре ведьма поняла, что не может спокойно сидеть на месте, пока чужое сердце так неистово бьется вблизи.



«Я нужна ему…» - понимала Маргарита, не зная, кого имеет в виду.



- Том? – еле слышно попробовала она это имя на вкус, но сразу же стало ясно – она ошиблась.



Девушка оттолкнулась от дивана и, неожиданно для себя, будто взлетела вверх, как надутый гелием шарик. Голова казалась легкой и пустой, но это чувство обманчиво, как и все, происходящее сейчас. Она вовсе не ощущала ног; ее внезапно сильно качнуло в сторону, будто где-то под полом бушевало штормовое море. Маргарита с глухим стуком ударилась о стену и, не желая оказаться на полу и потом снова «взлетать», судорожно к ней прижалась, уперлась потерянными ногами в пол, - лишь бы не упасть, лишь бы не сползти. Так она простояла минуты две: за это время ей удалось рассмотреть рисунок на выцветших обоях – листья дикого плюща, совершенно не соблюдавшие своим расположением какой-либо симметрии. Впрочем, сейчас ей казалось, что листья непрерывно двигаются, то сворачиваясь, то распрямляясь, то переплетаясь стебельками, то вовсе исчезая.



На девушку нахлынул страх потери самоконтроля. Никогда еще это не беспокоило ее так живо. Маргарите до боли был нужен кто-то – кто угодно – способный удержать ее, просто держать, доказывая своим материальным присутствием, что и она существует. И вот где-то рядом билось необходимое ей сердце.



Она медленно заскользила по стене в сторону двери, различимой благодаря скупому холодному свету.



«Это луна, - поняла Маргарита, - Значит, ночь…»



Только сейчас девушка заметила, что раны на руках вновь кровоточат – на стенах оставались неряшливые темные пятна, там, где их касались обнаженные руки. Сердце ее подскочило к самому горлу, и она почти задохнулась.



Руки уже коснулись дверного косяка, когда Маргарита поняла, что сил не остается даже на то, чтобы поддерживать вертикальное положение тела. Она потянулась к дверной ручке, но та не поддавалась – дверь была заперта.



Во второй раз за эту ночь по щекам ведьмы заскользили слезы, и снова она стояла перед закрытой дверью. Маргарита заскребла по замочной скважине, прекрасно понимая, что это ничем не поможет. Тихий вой вырвался из ее горла.



В двери что-то щелкнуло, и она внезапно распахнулась. На пороге стоял растрепанный, если не сказать растерзанный, Рем Люпин. На нем были одни заплатанные брюки. Волоски на обнаженной груди поблескивали капельками пота; рука, впившаяся в дверной косяк, нервно конвульсировала, по мышцам проходила какая-то неконтролируемая судорога. Маргарита напрягла зрение, всматриваясь в лицо оборотня: верхняя губа задралась, по-хищному обнажив белые зубы, и дергалась. Голова его несколько запрокинулась назад, будто он в любой минуту готов был шарахнуться назад. Нос шумно и резко втягивал воздух, внимательно внюхиваясь в него. глаза, дико распахнутые и немигающие, светящиеся жутким желтым светом, неотрывно вперились в заляпанные кровью и пылью руки Маргариты.

* * *

Комната Необходимости нашлась сразу же, как и подобает подобным помещениям. Драко недоуменным взглядом рассматривал натюрморт на стене, ожидая, что Джинни вот-вот скажет пароль, и они вместе шагнут в открывшийся проем (ну, или Драко внесет ее в комнату на руках, - он еще не решил, как будет лучше. Что поделаешь, глупую приверженность к театральности сложно вытравить из характера истинного слизеринца).

Однако девушка все молчала, нервно изучая картину.



- Э, Джинни… а нельзя ли заняться искусством попозже? Поверь мне, есть вещи поинтереснее… - громко прошептал парень, склонившись к шее девушки.



Она немного отстранилась, чуть повернув к нему голову и продолжая смотреть на натюрморт:



- Лучше посвети, - нетерпеливо бросала она, - …да где же она?..



- Кто? – спросил Драко, засветив кончик палочки Люмусом.



- Ручка, - Джинни наконец отыскала необходимый фрагмент картины – просто складки тени, - который на деле оказался хорошо замаскированной дверной ручкой.



Замок щелкнул, и картина, став совершенно обычной, скучной дубовой дверью, распахнулась внутрь.



Сложно сказать, что ожидал увидеть Драко в этой комнате – возможно, заброшенный кабинет, или чью-то спальню, или даже кладовку. Не так-то просто было удивить Драко Малфоя, но легкое недоумение все же коснулось его лица.



Комната, довольно простая, с высоким потолком, выглядела так, будто здесь убирались каждый день. Древние стены, выложенные грубо тесаным базальтом, были задрапированы тяжелыми гардинами не менее тяжелого темно-бордового цвета; стрельчатое окно было слишком высоким для этой части замка (впрочем, молодых людей это ни коим образом не смущало – как-никак, за семь лет обучения в Хогвартсе и не к такому привыкнешь); на широком подоконнике, на каменном бордюре, на уровне глаз опоясывающем стены по всему периметру комнаты, на готический этажерках, и даже в воздухе золотистым светом горели сотни округлых, пузатых свечек. В глубине комнаты, справа от окна, тускло блестело овальное зеркало и отражало стоящие рядом серебряный таз и кувшин того же металла, предназначавшиеся для умывания. Но большую часть комнаты занимала огромное, высокое и благоухающее ложе…

* * *

Розовый язык оборотня быстро пробежался по пересохшим губам. Странным движением он склонил голову.



Маргарита привалилась плечом к стене и лишь таким образом поддерживала вертикальное положение. Левая рука, которой она все еще касалась стены, безвольно упала, запачкав сорочку.



Рем сломанной куклой качнулся к девушке, упал на колени и, схватив ее руки, стал вылизывать кровь с ладоней; десны нестерпимо зудели. Он то прижимал холодные ладони ведьмы к лишу и отчаянно растирал ими себе щеки, губы, даже глаза, то отнимал их и снова вылизывал кровоточащие порезы.



В глубине спальни преподавателя резким порывом ветра хлопнула форточка открытого окна.



Мужчина замер, сжимая пальцы молчаливой Маргариты в своих руках. Глаза его сверкнули, когда он поднял к ней взгляд: зрачок, не смотря на мрак помещения, сузился в маленькую точку.



- Уходи, если можешь, - прохрипел Люпин, и в голосе оборотня слышалась мольба. Живот его медленно и бесконечно долго втягивался и вновь выступал вперед.



Маргариту била та же лихорадка; слова Ремуса заставили ее задрожать: он гонит ее, но ведь она так нуждается в нем сейчас!



- Не могу, - тихо ответила ведьма, и, как бы в подтверждение этих слов, ноги ее подкосились, и она упала на пол, больно стукнувшись коленками. Боль не принесла и крупинки ясности.



- Я сам, - поспешил к ней Рем, собираясь отнести девушку в Больничное Крыло. И не важно, как на него посмотрит Мадам Помфри, - наплетет что-нибудь.



Он потянулся к ней и прижал к себе, но не успел еще подняться на ноги, как тело его прошила новая волна дрожи: девушка, легонько обхватив руками его торс, стала мучительно сладко целовать его обнаженную грудь, слизывать капельки пота, покусывать кожу…



Люпин взвыл охрипшим голосом, но не позволил себе ни единого движения.



- Нет, - выдавил он из себя, - Так нельзя… Я не могу…



- Не отпускай…



- Нет! – уже тверже, но как-то зло каркнул Люпин. Он мягко, но настойчиво отстранил Маргариту, вскочил на ноги, быстрым шагом прошел в спальню и, отыскав мантию, торопливо натянул ее на себя. Затем он взял со старого орехового кресла-качалки (один из эксцентричных подарков Дамблдора) потертый плед и, возвратясь к девушке, завернул ее в колючую ткань.



Он старался быть аккуратным, но руки его дрожали, и он не знал, что ему делать со своим возбужденным состоянием.



Так, с наполовину застегнутой мантией и лихорадочной молодой ведьмой на руках, Ремус Люпин зашагал в Госпиталь школы Хогвартс.

* * *

- Мистер Люпин? – поразилась Мадам Помфри, увидев на пороге Ремуса, и не просто Ремуса, а Ремуса с ее пациенткой – которой положено было бы сейчас спокойно спать в своей койке № 19 – на руках. Не смотря на поздний час, медсестра выглядела бодренько и свежо, как отметил себе Люпин, - Что про..?



- Я нашел ее неподалеку от замка, - перебил женщину оборотень, - У теплиц.



- Что она там делала? – кудахтала Помфри, подталкивая Рема к больничной койке.



- Судя по всему, ходила во сне. Но вам виднее, Поппи. Вы же врач.



Он бережно опустил свою ношу на кровать и остался стоять рядом. Маргарита то ли спала, то ли опять потеряла сознание.



- Когда вы ее нашли? – допытывалась медсестра, высвобождая девушку из пледа.



Люпин вздрогнул и ответил не сразу:



- Только что, - солгал оборотень; язык непроизвольно прошелся по губам, тень вкуса крови еще осталась на них.



Мадам Помфри уже вовсю изучала пациентку на предмет повреждений и только сейчас заметила раны на руках.



- Как много ссадин!.. – заметила она, - И где же она так изрезалась?.. – По спине Люпина скатилась холодная капелька пота, как если бы его уличили в чем-то преступном.



«Я был на шаг от этого», - сказал сам себе Ремус.



- Это, вероятно, от замков… - сама себе ответила Помфри. Люпин расслабился, - Двери Хогвартса тяжелые, и замки надо еще уметь открывать!



- Она все умеет, - как-то безнадежно грустно ответил Рем.



Помфри подняла на мужчину глаза и внимательно, пристрастно вгляделась в его лицо.



- Ремус, ты сам-то как себя чувствуешь? – спросила по-матерински нежно медсестра (по правде сказать, она практически ощущала его своим сыном, так часто приходилось ей ухаживать за рано поседевшим мальчишкой; она искренне любила его). – Плохо выглядишь.



Рем каким-то нищенским жестом пригладил волосы, испещренные серебристо-серыми прядями.



- Полнолуние скоро, - пояснил он виноватым тоном.



Что-то блеснуло в глазах пожилой дамы. В следующий миг она опустила взгляд к Маргарите и стала укрывать ее больничным одеялом:



- Подожди здесь минутку, Ремус, - говорила она, - Я сбегаю в подсобку и принесу тебе чего-нибудь укрепляющего. И успокаивающее тоже… - И она торопливым шагом направилась в свой кабинет.



Люпин проводил ее взглядом, а затем повернулся к спящей девушке. Невинная безмятежность.



«Что же она со мною сделала?» - задавался вопросом оборотень, поглаживая голову девушки.



- Ты же все умеешь, все можешь? – зачем-то спросил у нее шепотом Рем.

Он погладил холодную щеку Маргариты, на секунду задержал взгляд на своем удлиненном указательном пальце.



«Как будто заклейменный», - подумал отстраненно мужчина, - он устал сопротивляться, слишком стар для этого. Но он никогда не устанет ненавидеть Оборотня.



Ресницы девушки дрожали – ей что-то снилось. Ремус не хотел знать, что. Ее сны – ее крест.



«Красивая, как восковая кукла».



Оборотень склонился над Маргаритой и впился в бледные губы. Сквозь сон она почувствовала его, ответила на поцелуй. Рем с тоской вспомнил, как давно он не целовался вот так – чувственно, зрело, желанно. И только когда сверхчувствительный слух зверя уловил в отдалении цокающие шаги медсестры, Люпин с неохотой прервал поцелуй.

@музыка: White Town - Your Woman

@настроение: недоспанное, но вполне довольное

@темы: writing

---

Синема

Посмотрела сегодня очередной фильм с Гэри-lovely-Олдменом: "Розенкранц и Гильдерстерн мертвы". Фильм необычный. Особенно рекомендую людям с нестандартным видением мира.

А теперь к сути данного произведения кинематографа.

"Гамлета", как я надеюсь, читали все мои ПЧ. Помните, в этой шекспировской визитной карточке внутри самой пьесы есть еще и мини-пьеса, повторяющая ядро трагедии? Этакий макет греха Гертруды и Клавдия. И еще в пьесе есть два персонажа - Розенкранц и Гильдерстерн - давние друзья Гамлета, которых вызывают король с королевой, дабы понять, почему же так изменился дорогой принц. Собственно говоря, больше об этих персонажах Шекспир ничего не рассказывает. Люди без прошлого, без характеров. Просто Розенкранц и Гильдерстерн. (Неясно даже кто есть кто).

Именно подобное "пренебрежение" личностями персонажей, судя по всему, и возмутило режисера фильма, а по совместительству и драматурга-авангардиста Тома Стоппарда, который написал сначала одноименную пьесу (в 60-х гг.), а затем снял по ней фильм.

Стоппард выдвигает на первый план этих двух персонажей, будто бы страдающих от амнезии (они не помнят ни себя, ни окружающий, их просто вызывают, словно из другого мира), и бродячий театр.

Герой Олдмена - Розенкранц. Он наивен и не особо сообразителен, но он, как новорожденный, видит больше своего спутника, он заново открывает для себя законы физики (и даже кое-какие нарушает), он - неудавшийся изобретатель. Гильдерстерн, исполненный замечательным английским актером Тимом Ротом, - характер почти противоположный: он критичнее, он никак не может увидеть те "странности" мира, что пытается ему показать Розенкранц.

Много ярких авангардных находок оживляют картину, как то партия иргы в вопросы (на тенисном корте), где не допускается ни риторика, ни элементарно утвердительные предложения; гамбургер, сооруженный Розенкранцем в процессе рассуждения о теории вероятности (которую они нарушили еще в самом начале фильма); маленький паровой двигатель, изобретенный Розенкранцем, заставлявлял ложку перемешивать похлебку в котле и был слепо разрушен Гильдерстерном, захотевшим выпить чаю; и многое, многое другое...

Финал неизбежен: Розенкранца и Гильдерстерна вешают, т.к. свою роль они исполнили и более не понадобятся до следующей постановки.

Судьба второстепенных персонажей поистине грустна, но не следует забывать, что именно им всегда поручена самая сложная черная работа - замещение всего того, чего не захотел раскрашивать автор...

@темы: самообразование, заметки, writing, in love

---

Три вещи...

Взяла у RemusL.



Три вещи, которые мне непонятны

.1 Любовь (как то самое, о чем говорят с закатываемыми глазами)

.2 Лампа

.3 Циклы



Три вещи, которые меня пугают

.1 Вода (большие водные пространства, глубокая и плотная вода)

.2 Фанатизм

.3 Бодибилдингеры, которые напрятают мышцы



Три вещи, которым мне хотелось бы научиться

.1 Быть красивой

.2 Любить себя

.3 Играть на саксафоне (или любом другом духовом)



Три вещи, которые на мне сейчас надеты

.1 Мужская сорочка размера на 4 больше

.2 Спортивные бриджи моего племянника (хм, в наследство досталось)

.3 Полосатые вязаные гетры (в тон вязаной безрукавке)



Три вещи, лежащие на моем столе

.1 Плетеная корзинка с конфетами-грильяж

.2 Турецкие четки в 17 звеньев

.3 Кукла Шарлотта (собственноручно сшитая)



Три вещи, которые я хочу сделать перед смертью

.1 Поймать Лампу (-программа минимум; программа максимум - взять от Лампы максимум )

.2 Спеть во второй раз перед большой публикой

.3 Сделать что-то важное, необходимое многим (не обязательно, чтобы меня за это запомнили, даже желательно без этого)



Три плюса моего характера

.1 Абсолютно не ревнива (это плюс?)

.2 Не развязываю ссор (зато с удовольствием их поддерживаю и продолжаю)

.3 Отпускаю легко



Три минуса моего характера

.1 Легко забываю (ну, не все, конечно, и далеко не многое...)

.2 Увлекаюсь слишком сильно

.3 Вспыльчивая, но мщу позже, больнее



Три вещи, которые я говорю чаще всего

.1 Херня (оценочное)

.2 Сдохнуть! (удивление)

.3 Lovely! (удовлетворение)



Три места, куда я хочу попасть

.1 Великобритания и все острова

.2 Одна из моих фантазий (или все)

.3 В теплые, крепкие, и - главное - честные объятия



Три имени, которые я использую

.1 Фло

.2 Ю

.3 Сознаюлия

@музыка: The Diva Dance

@настроение: сладкое

@темы: нехренделать

---

Requiescat: Глава 14

Requiescat. Глава 14. Дети ночи

…«Сладкий сон, слети ко мне

В этой дикой стороне.

Ждет отец мой, плачет мать…

Как могу я мирно спать?



Баю-баюшки-баю…

Я одна в чужом краю.

Разве может дочка спать,

Если дома плачет мать?



Коль у мамы ноет грудь,

Мне здесь тоже не заснуть.

Если ж дома спит она,

Дочка плакать не должна…



Ты не хмурься, мрак ночной!

Полночь, сжалься надо мной:

Подыми свою луну,

Лишь ресницы я сомкну!»



Сон тревогу превозмог.

Звери вышли из берлог

И увидели во мгле –

Спит младенец на земле…



Уильям Блейк, «Заблудившаяся девочка»

- Профессор Люпин, - еле слышно ответила Маргарита, - Помогите мне.



Ремус был растерян и обеспокоен. Он стал рыскать по карманам в поисках своей палочки, еще не совсем осознавая, что собирается делать с ее помощью. Так и не добившись никаких результатов в поиске, Люпин снова посмотрел в лицо лежащей перед ним девушке, глаза его блеснули золотистыми огоньками:



- Что вы здесь делаете? – спросил он, - Вы должны быть в Госпитале… Да как вы вообще сюда добрались?



Он говорил с запинками, так как ему было сложно собраться с мыслями. Приближалось полнолуние, и зверь внутри него все чаще напоминал о своем существовании.



В последние три-четыре дня Ремуса непреодолимо тянуло прочь из Хогвартса, в темноту запретного леса; почти каждую ночь он бродил в окрестностях замка, вдыхая запахи и звуки дикой природы.



В этот день чувства его обострились практически до предела. Проработав весь вечер в своем кабинете, Рем решил лечь пораньше и как следует выспаться, но Волк, по-видимому, имел другие планы, так что после получаса рассматривания звезд на потолке Люпин смирился и с грустным вздохом выбрался из постели.



Снова облачаясь в свои жалкие обноски, Ремус рассматривал свои руки, разукрашенные шрамами от собственных когтей. Он ненавидел эти руки, он не доверял им, как не доверял и всему телу. Длинный указательный палец, короткие голубоватые ногти, расцарапанная кожа – все выдавало в нем оборотня. Теперь, когда изобретено зелье, удерживающее человеческий разум в зверином теле, он бы мог даже свыкнуться со своей сущностью, забыть, что он чудовище. Но ему не давали забыть. Иногда он просто не мог поверить, что на свете действительно есть люди, принимающие его таким, какой он есть, и даже любящие его – все это казалось каким-то безжалостно длинным сном, извращенной фантазией больного мозга. И все-таки это была явь, это была истина, и этим он жил. Даже когда остался один.



Он гулял по берегу озера, не подходя близко к воде: русалий народ ненавидел оборотней так же, как и кентавры, да и весь прочий мир. Время от времени он обращал взгляд к ущербной луне над его головой, надолго задерживал на ней глаза, пока не начинало казаться, что она с каждой секундой становится полнее, и тогда становилось жутко; он прятал глаза в тень листвы или просто шел в другую сторону.



Часто приходил он на стадион квиддича. Длинные и плотные, как донная вода, тени трибун разливались по блестящей траве; горделиво и бездушно возвышались на шестах кольца. Здесь ему было особенно одиноко: среди всей этой мертвой бессонницы спортивного поля в голове Люпина просыпались те далекие дни, когда подобные ночи были полны смеха, приглушенного шума, когда ветер рассекали на четырех метлах неразлучные мародеры. Джеймс беспрестанно забавлялся со своим снитчем, лишь на долю секунды выпуская его из рук; Сириус наворачивал круги над полем, время от времени подлетал к Рему, чтобы хлопнуть его по плечу или, подцепив древко метлы, потянуть за собой с безумной скоростью, так что Люпин даже жмурился толи от восторга, толи от испуга; Питер всегда держался поближе к земле, но и от друзей старался не отдаляться, смеялся, наблюдая за Сириусом и Ремом, заглядывался на Джеймса. И всем было хорошо, никто не думал ни о войне, ни о предательстве, ни о смерти, хотя все знали о них не понаслышке. А теперь он здесь один, и в голове всякая мысль – либо о войне, либо о предательстве, либо о смерти.



В тот день Люпин был близок к тому, чтобы уйти в Запретный лес, и, возможно, эта ночь оказалась бы для него последней, если бы оборотень не учуял нечто в воздухе. Узнав этот запах, Рем смутился: аромат женского тела, аромат пряной крови необыкновенно возбудил оборотня. Не в силах сопротивляться инстинкту, мужчина почти бегом бросился на запах. Он не знал, что собирался делать, когда найдет источник этого соблазнительного запаха, не знал, какое именно желание проснулось в нем, какого рода был его голод.



Рем уже довольно близко подобрался к замку, когда вдалеке, отражая свет луны, засверкали стекла теплиц; рядом с одной из них стояла призрачная фигура, пристально вглядывавшаяся в темноту стеклянного дома. Затем фигура развернулась, в воздух взметнулась белая рука, и в следующую минуту тело уже лежало на зеленом травяном ковре. Люпин подбежал к девушке, узнавая в ней подопечную Снейпа.



- Зачем вы ушли из больницы? – то и дело спрашивал Ремус. Его руки заскользили по телу студентки в поисках повреждений. Не найдя их, бывший преподаватель осторожно завернул Маргариту в свою мантию и принялся поднимать ее на руки, - Что только вас сюда понесло? Ведь вы могли встретить здесь кого-то опасного, - говоря это, он не мог не подумать о себе самом: голос оборотня дрожал от возбуждения, которое его так и не покидало; напротив, казалось, с каждой новой минутой оно все больше нарастало.



- Я видела сон, - тихо ответила девушка на его руках. Она всем телом прижалась к мужчине, от чего тому стало еще более не по себе, - Он звал меня… я не могла… не прийти…



- Кто вас звал? – уже совсем шептал Люпин – он не был уверен в твердости своего голоса. Встав на ноги, оборотень с ношей на руках двинулся к замку.



- Он… - еле шевелила губами девушка. Ее дыхание жгло мужчине грудь даже сквозь ткань одежды, его собственное тело пылало, давая ему наконец понять, чего именно оно желало.



- Я отнесу вас обратно в Больничное Крыло, - сказал Ремус, прижимаясь губами к черным волосам девушки. Дыхание его становилось сбивчивым и порывистым.



- Нет… только не туда… прошу… я не могу там… - торопливо зашептала Маргарита, сжав пальцами ткань свитера на груди мужчины, ее дыхание также стало неровным, - …он снова меня позовет… а я не смогу…



- Хорошо, - согласился Люпин, - Если ты так не хочешь, я отнесу тебя в другое место, где тебе можно будет отдохнуть, - и понял, что собирается оставить ее на эту ночь в своем кабинете.



Он хотел сказать что-то еще, но заметил, что девушка на его руках провалилась в забытье. Тихая и спокойная она была нечеловечески прекрасна. Ее густые ресницы отбрасывали на щеки веерообразные тени, кожа щек была лишена и признака румянца – она была бела как ненавистный лик луны, влажные губы оставались чуть приоткрытыми. Люпин не смог удержаться и приник к этим нежным губам, надеясь и боясь одновременно, что она тотчас очнется и пощечиной заставит его прийти в себя. Но она не шевельнулась. Рем заставил себя оторваться от изумительно пахнущих губ, а Волк издал тихое протестующее рычание.



Наконец добравшись до своего кабинета, бывший преподаватель Защиты От Темных Сил заботливо опустил студентку на достаточно широкий и удобный диван, укрыл ее одеялом и какое-то время, склонясь, смотрел на красивое и такое беззащитное в эту минуту лицо Маргариты; сладкая дрожь сотрясла тело оборотня. Затем одним рывком он оттолкнулся руками от дивана, вбежал в спальню и запер за собой дверь. Прислонившись к двери, Ремус глухо застонал и сполз на пол, опускаясь на колени и пряча лицо в ладонях.

* * *

Если бы кто-то сказал Северусу Снейпу, что эту ночь, вопреки всем ожиданиям, он проведет не наедине с бессонницей, а в объятиях Морфея, он бы в лучшем случае просто не поверил. И был бы частично прав. Северус спал в эту ночь, но назвать его сны объятиями Морфея…





Оставив Маргариту на попечение Малфоя, зельевар отправился в библиотеку. Место это он посещал редко, так как большинство представленных там книг знал чуть ли не наизусть. Однако, пытаясь разобраться в странном изменении заклятья Contribulo, Снейп оказался в затруднительном положении – ни о чем подобном он не знал, и это при всем его опыте Пожирателя! Необходимо было просмотреть Запретную Секцию.



До двух часов ночи Северус изучал ветхие тома по древней магии, постоянно сверяясь со «Словарем языческих терминов»; мысли его метались от забытых знаний друидов к измученной дочери, которая сейчас лежит в холодной больничной койке, неспособная даже саму себя согреть.



Когда мысли начали путаться, а на пожелтевших листах пергамента стали появляться бурые пятна крови – ее крови; эти пятна еще долго будут стоять перед глазами Снейпа, - Мастер Зелий захлопнул книги, потер покрасневшие глаза. Пальцы его на минуту замерли, вцепившись в волосы. Он резко, хотя и несколько тяжело, поднялся из-за стола. Оглядев стопки потертых пыльных книг, многочисленные свитки бежево-желтого пергамента, Северус вытащил из-за пояса палочку, разослал литературу по своим местам и, постучав указательным пальцем по палочке, будто стряхивал пепел, погасил плавающие над рабочим столом золотистые огоньки. Теперь единственным источником света были на редкость яркие звезды и ущербная луна, заглядывающие в помещение сквозь замутненное стекло стрельчатых окон. В темноте поблескивали цепочки, прикрепленные к наиболее опасным книгам; один особо толстый том, обтянутый коричневой кожей, что-то неразборчиво пробубнил, когда Северус погасил свет, и неожиданно громко захрапел. Снейп поежился и поплотнее завернулся в мантию.



Комната его оказалась холодной: в спальне было приоткрыто окно, и морозная осенняя ночь остудила своим дыханием простыни постели. Снейп было подумал отправиться ночевать к Вирсавии, но понял, что ему этого совершенно не хочется. Он медленно прошел к открытому окну и, прежде чем закрыть, постоял с минуту, глядя на мокрую траву на улице. Второй кабинет (первый – в классе зельеделия) и спальня профессора располагались на уровень выше подземелья и студенческих спален, поэтому окна у него были, но небольшие и лишь на полметра выше уровня земли. Света было мало, только утром и на закате, и Снейпа вполне удовлетворял полумрак – слуги Лорда, бывшие или настоящие, живут во тьме, и тьма живет в них.



Что-то тревожное было в запахе влажной ночи, что-то чужое и враждебное. Тревога вскоре передалась мужчине, сердце его тяжело билось в груди, почти причиняя боль. Отнеся все на счет происшествий напряженного дня, Северус захлопнул окно и опустил задвижку. С мягким шуршанием снял он мантию и длинный глухой пиджак; туфли были сброшены еще на пороге. Опустив темные блестящие глаза, Снейп следил за бледными пальцами: привычными движениями они размеренно расстегивали запонки на манжетах и пуговицы. Он повесил рубашку на спинку стула, и белым лучам звезд предстала гладкая оливковая кожа. Тело мужчины для его возраста выглядело безупречно: крепкие, подтянутые рельефные мышцы катались под кожей, когда он двигал руками, снимая брюки; черные блестящие волосы, редкими черточками покрывающие середину груди, затемняющие кружки сосков, сбегали вниз по животу тонкой дорожкой, расширяющейся от пупка. Нисколько не уродовали его бесчисленные мелкие и крупные шрамы. Уродовало другое – предплечье правой руки было отмечено знаком Вольдеморта: череп цвета слоновой кости – обожженная до белой гладкости кожа; зеленая змея, выползающая из пасти черепа – магический яд, застывший под кожей; черные контуры и изощренные узоры – запекшаяся кровь. Знак Мрака – такая же часть тебя, как глаза или руки; еще один орган тела, отвечающий за верность и послушание хозяину. Никаким зельем, никаким заклятьем не вытравить его. Можно было бы отсечь руку, и когда-то Северус так и хотел поступить, но все оказалось не так просто: яд сразу же после нанесения Знака проникает в кровь и разносится по всему телу. Любой Пожиратель Смерти с того момента становится рабом Вольдеморта; тело его теперь ему первый враг. А сопротивление приносит такие мучения, что считается практически невозможным.



Но только не для Северуса Снейпа. Пожиратели из чистеньких аристократических семеек с замешенной родственной кровью едва ли не на первом же колене, с изысканными и жесткими кодексами кланов – что знают они о мучениях и боли?! А Северус знал. Знал, какие страдания приносят травмы тела, но главное – знал боль страданий сердца.

Его отец-маггл узнал о способностях своей жены только тогда, когда Северусу уже шел пятый год, да и не узнал бы вовсе, если б не случайное стечение обстоятельств, как это обычно и бывает.



Мать Северуса, Мейбел Снейп, потомок одного из знаменитых древних семейств волшебного мира, имела неосторожность полюбить среднеразрядного маггла, судя по всему, потомка той инквизиторской мрази, что жгла на кострах без разбору: и действительно сильных волшебников, и самых обычных ведьм-повитух, и ценнейшие магические книги, но по большей части – своих же детей. Любовь ли это была в действительности, сказать сложно. Мейбел была женщиной исключительного характера, даже кровь ведуньи не ожесточила хоть сколько-нибудь ее нежное сердце и, к сожалению, не развила в ней инстинкт самосохранения, что для ведьмы было по истине губительно. Кем был Кейн Дервиш? Красивым мужчиной, преуспевающим юристом. Рядом с тихой, покладистой женой – примерным хозяином и заботливым мужем.



По началу все так и было – Мейбел была наимилейшим существом, она не была красоткой, но что-то в ней притягивало людей, что-то, исходящее из глубин ее сути, освещало весь ее облик и делало ее по-неземному прекрасной. Конечно, в мире волшебников она ничем не выделялась, но ведь маги всегда видели больше, чем могли увидеть магглы. Как бы там ни было, сложилось так, что милая Мейбел отдала свою жизнь в руки мистера Дервиша: на то время им было по двадцать с хвостиком лет, он был неудачником в профессиональном смысле, она пожалела его, он был благодарен в ответ, - так они ошиблись в первый раз, посчитав их чувства взаимной любовью.



Не без помощи своей замечательной жены, Дервиш быстро поднялся по служебной лестнице, но, как действительно умная женщина, заботящаяся о благополучии своей семьи, Мейбел сумела все представить так, будто вся заслуга лежала на самом Кейне и только на нем. Это была ее вторая ошибка.



Через два года после замужества финансовое положение семьи стало настолько устойчивым, что она пополнилась новым членом – Северусом Хэммондом Дервишем . Уже тогда все теплые отеческие чувства Кейна к сыну ограничивались искренней гордостью за то, что он «сумел произвести на свет наследника, как и следует для уважающего себя мужчины». Единственными ласковыми словами, которые имел в своем арсенале любезности Кейн Дервиш для Северуса, были: «Молодец, сын»; иногда он сопровождал их рассеянным похлопыванием по плечу или тереблением темных волос ребенка; при этом он даже не отрывал взгляда от газеты или книги. Или чашки кофе. Или календаря… Трудно вспомнить, называл ли он хоть раз сына по имени.



Хотя однажды, когда в доме Дервишей были гости, друзья мистера Дервиша (само собой, что друзья Мейбел редко появлялись на их пороге), ему пришлось обратиться к ребенку по имени. Мейбел накрыла богатый стол, не имея даже в помощниках одного-единственного домовика, приготовила любимое лакомство маленького Северуса – заварные пирожные со сливками и виноградинкой в самой серединке; Северус потянулся за пирожным, но, не удержав в маленьких ручонках, уронил на колени одного из гостей. Мужчина спокойно посмотрел на Северуса, на глаза которого уже наворачивались испуганные слезы, и сказал тихим ровным голосом: «Ничего страшного, милый». Мальчик даже не успел удивиться такому странному обращению к себе взрослого мужчины, как отец, больно, схватив Северуса за руку, вывел его на кухню. Кейн действительно разозлился, но почему, он бы и сам вряд ли смог объяснить; уже тогда в их с Меб отношениях появилась натянутость.



- Прекрати меня позорить, Хэммонд! - со злым свистом проговорил мистер Дервиш. Он склонился к съежившемуся ребенку, уставив прищуренные голубые глаза в расширенные черные глазенки сына, - И не смей реветь на людях, - предупредил он, заметив, как по щекам мальчика сползли две прозрачные слезинки – он никак не мог понять, почему, если не случилось «ничего страшного», отец так недоволен им. Но даже в тот момент Северус был рад, что отец его заметил, что хочет видеть в нем хорошего, воспитанного мальчика, - Утри лицо и иди к себе в комнату. Сегодня ты оттуда не выйдешь, - Кейн развернулся и вышел из кухни, в проеме открывающейся двери на миг мелькнуло встревоженное лицо мамы.



С того дня Снейп ни разу не брал в рот сладкого.



Нельзя сказать, что Северус в детстве был особенно слабым и болезненным ребенком, но если заболевал, то серьезно. В четыре года врачи обнаружили у него рак. Кейн еще больше стал злиться на сына, а Мейбел хоть и была испугана, но надежды не теряла – она знала способ лечения. И вот, когда все медики вынесли свой вердикт и отказали в дальнейшем лечении, Меб высчитала день, когда мужа не было дома, достала котелок студенческих времен, книгу снадобий и стала варить спасение для Северуса. Она излечила малыша, и он пообещал, что обязательно научится варить зелья, чтобы лечить маму и других детей, которым тоже больно. Меб понимала, что Северус непременно станет волшебником – его способности стали проявляться с одного года. Тогда, чтобы сохранить тайну, она придумала с сыном игру, целью которой было не дать папе узнать об их «волшебном секрете». И Северус молчал, так себя ничем и не выдав. Но от судьбы, видимо, действительно, не убежать. Кейн вернулся в тот самый день раньше, чем его ожидали. Застав в собственном доме ведьму вместо жены, мистер Дервиш устроил страшную сцену: он уличал Меб в ее лживости, кричал, что не хочет иметь дела с дьявольскими приспешниками, грозился сжечь ее в собственном доме, и чего только еще не наговорил. Так закончилось детство Северуса.



Родители разводиться не стали: Дервиш наконец-то понял, кому обязан своей карьерой, и решил, что держать Меб под боком будет выгоднее, главное – не давать ей возможности действовать самостоятельно. Мейбел осталась, боясь разоблачения, беспокоясь за здоровье сына. Вскоре Кейн начал часто выпивать; теперь он откровенно ненавидел жену, которая представляла из себя нечто гораздо большее, чем сам Кейн. Он потерял работу, и не было дня, чтобы родители не ссорились.



Когда Северусу исполнилось одиннадцать, пришло письмо из Хогвартса. Кейн перестал признавать сына, Меб даже подумала, что, возможно, оно и к лучшему, но Дервиш с каждым днем становился все озлобленнее. В Хогвартсе Северусу понравилось: там были другие дети, там он учился тому, о чем так долго мечтал, там не было пьяного отца и униженной мамы. А летом он возвращался, и тогда все начиналось с удвоенной силой: отец стал поднимать на него руку, сначала просто затрещины и пощечины, к концу учебы – остервенелые избиения. На пятом курсе, как раз в рождественскую неделю, Дервиш сорвался окончательно: он бил Северуса кулаками, затем взял кочергу. У мальчика были сломаны четыре ребра, ключица и лучевая кость правой руки, порвано легкое, разбита переносица. До того дня Мейбел терпела все: и пьяную ругань, и тяжелые удары, и еженощные изнасилования, - но смотреть, как калечат ее Северуса, она не могла. Меб вступилась за сына. Дервиш уже давно перестал что-либо соображать, он избил беременную жену, остановился лишь, когда она потеряла сознание. Северус готов был убить отца, но мать предусмотрительно убирала палочку на время его пребывания дома.



Мейбел потеряла ребенка. (Она была на шестом месяце; знала, что будет девочка). Через три месяца умерла сама Меб. Ни дома, ни семьи, которых необходимо было защищать, не стало, и Северус отказался от имени Хэммонда и фамилии отца. Последние года учебы он жил в Хогвартсе, так ни с кем и не сойдясь – людей он не сторонился, но был настолько замкнутым, восприимчивым и вспыльчивым, что нажил одних врагов.



Потом он примкнул к Темному Лорду, увидев в нем что-то схожее с собой, а когда понял, что заблуждался, было уже слишком поздно.





Едва коснувшись головой подушки, Мастер Зелий погрузился в глубокий сон. Кошмары давно не посещали его, и вернулись неожиданно. Снились родители, снились давние преступления, снился Том Риддл, таким, какой он был во времена студенчества – молодой, красивый, полный свежих планов и стремлений. Снилась Маргарита. Ее руки были по локти в крови, она шла куда-то лунной ночью в длинном разодранном сером платье без рукавов, ее волосы были коротко и неровно острижены. По бесстрастному лицу лились светящиеся слезы, и она вытирала их ладонями, оставляя на коже красные следы. «Ты предал меня!» - закричала она. Фразу эту подхватили десятки голосов. И снова перед ним предстал юный Риддл: «Ты предал меня», - повторил его вкрадчивый голос. Он протянул руку, ставшую внезапно серой и покрытой струпьями, к предплечью Снейпа, и тотчас Знак Мрака отозвался ноющей, рвущей болью.

* * *

Неожиданный вскрик разбудил Рона. Даже став старостой, он отказался спать в отдельной спальне: во-первых, он не хотел ни на минуту оставлять Гарри, ведь это их последний год в Хогвартсе, а в прошлом году так ничего злодейского и не произошло; во-вторых, живя в общежитиях, Рон мог со спокойной совестью списывать чужие работы; и в-третьих, его префектная спальня располагалась под самым чердаком, а там, вероятно, было очень много пауков.



Рон сел в постели, спросонья никак не соображая, что происходит. До него наконец-то дошло, едва он кинул взгляд на кровать Поттера: друг вжимался лбом в подушку, стискивая голову руками; одеяло сползло на пол, и Гарри оставался в одних пижамных штанах, на его спине блестели мелкие бисеринки пота. Парень глухо простонал в подушку.



- Гарри… - осторожно, полушепотом заговорил Рон, его голос сломался еще на четвертом курсе и стал безбожно басить, - Только не говори, что это шрам.

Гарри снова застонал. Заворочался в своей кровати Невилл.



- Неужели это опять началось? – прозвучал из темноты испуганный шепот Симуса.



- Боюсь, что да, - ответил Рон, пересаживаясь на кровать Поттера и пытаясь разглядеть в темноте очертания Симуса. Он опустил руку на плечо Гарри, - Он зол, да, Гарри?



Темноволосый парень оторвал руки от лица и с трудом развернулся на постели. Он щурил зеленые глаза, пытаясь собрать расплывающееся тело Рона в нечто целостное. Уизли помог другу сесть на кровати и придерживал его одной рукой за плечи.



- Я не знаю, - прохрипел Гарри, обхватив себя руками. Ему внезапно стало очень холодно, - У меня голова будто взорвалась.



- Он опять пытался завладеть твоим разумом? – Рон прижимал к себе Поттера и стал растирать ему плечо, пытаясь согреть. «Лучше б он так не делал» - рассеянно подумал Гарри и поерзал на постели.



- Нет, но…



- Но что? – Рон наклонился, заглядывая в зеленые глаза. На другой край кровати присел Симус. Проснувшийся Невилл стоял у изножья, держась руками за столб кровати.



- Он пытался дозваться до кого-то. Через мысли, - ответил Гарри, хмуря лоб и глядя себе на колени. На лице Невилла читался испуг, а Симус был скорее заинтригован, нежели обеспокоен, - Я это случайно перехватил, и у него не получилось. Вот тогда он разозлился.



- Значит, этот кто-то его так и не услышал, - с некоторой долей облегчения произнес Лонгботтом.



- Услышал, - возразил Поттер, - Вот только хорошо это или плохо, не знаю.



- Если Вольдеморт разозлился, - сказал Финниган, и все поразились, что он смог назвать Лорда по имени, а Гарри же был просто доволен, - значит, это твое вмешательство было правильным поступком. Ты опять сорвал его планы.



- Это значит лишь то, что спокойная жизнь кончена, - жестко ответил Рон.

@музыка: Verve - Better Sweet Symphony

@настроение: белое... белое... белое...

@темы: writing

---

Пытка стихами. Снова.

* * *



Запятнанный кровью и нелюдимый

Бъется в сердце враг.

Раздутое страстью такой постылой

Бъется оно в потьмах.



Приди же проститься, приди извиниться,

"Спаси-сохрани", - я молю.

И вырви из жизни плохую страницу,

Где плавили душу мою.



Крестом осененные духи нетленные,

Разбитые пополам,

Как птицы озябшие, вечно голодные,

Расселись по бренным телам.



Растерзанный в клочья, измятый комочек;

И впредь не узнаешь меня,

Оплачу живого. Дитя Вечной Ночи

Уйдет в утро нового дня.



-----



Возможно, это только ощущение, но когда я писала это, я не могла отделаться от чувства, что все стихотворение построено на цитатах.

Вам так не кажется? Если у кого есть какие соображения - поделитесь.

@музыка: Eric Serra - Little Light of Love

@настроение:

@темы: заметки, цитаты, writing

---

Стихи

Старенькое, кое-кто знает.



Ко мне сегодня заходила бабушка Медея и рассказала о ее пратетке, которая когда-то на спор пошла на костер. Пошла, сгорела. А вечером, когда народ разошелся, она вылезла из пепла и пошла в одно местечко под названием "В замке полоумного графа", небольшой постоялый двор. Там Абигейл - а ее именно так и звали, Абигейл Доррем, - уже ждали ее знакомые корманники с целой связкой кошельков, стащенных у зевак, что пришли поглазеть на сожжение. Но самое интересное, что денег Аби не взяла! Она просто пришла отметиться, что, дескать, сгорела, восстала и даже не плохо выгляжу. Шайка воришек выразила ей свое почтение и уважение, а Абигейл просто любила гореть.



Все это мне напомнило мое старое стихотворение. Впрочем, настроение здесь другое...



...И свет проникает сквозь кости и вены,

Запутался в гладких, прямых волосах...

Я вновь просыпаюсь в заплаканых нервах,

И что-то пустое в упрямых слезах.

Никто не увидит, -

Не скажет: "Не надо!"

Никто не полюбит, -

Не скажет: "Прощай!"



...И свет проникает сквозь кости и вены,

Запутался в гладких, прямых волосах...

А кто-то сказал, что все песни допеты,

И верить, не верить - молчат голоса.

Никто не услышит, -

Не скажет: "Не надо!"

Никто не полюбит, -

Не скажет: "Прощай!"



...И свет проникает сквозь кости и вены,

Запутался в гладких, прямых волосах...

Рубашка расстегнута, падает смело,

Бесстыдно расходится юбки запАх.

Никто не увидит, -

Не скажет: "Не надо!"

Никто не полюбит, -

Не скажет: "Прощай!"



...И свет проникает сквозь кости и вены,

Запутался в гладких, прямых волосах...

И больно тебе, и ты думаешь: "Верно,

Полмира, как я, погибает в кострах".

Никто не увидит, -

Не крикнет: "Не надо!"

Никто не полюбит, -

Не крикнет: "Прощай!"

@музыка: TA - Fire On The Side (midi)

@настроение: умиротворенное

@темы: заметки, writing

---

Хм...

Нет, ну я, конечно, все понимаю, но так эксплуатировать Добби...

@музыка: TA - Beekeeper

@настроение: в целом неплохое

@темы: гыгы

---

Requiescat: Глава 13

Простите меня за мой французский, но удержалься я не могла: Малфой, говорящий на этом языке, - что же может быть сексуальнее?!

Requiescat: Глава 13. Зов

Пастораль



Глаза закрою – сгинет белый свет,

Глаза открою – все родится вновь.

(Тебя на свете не было и нет.)



От звезд остался красно-синий след,

И небо наполняет чернота:

Глаза закрою – сгинет белый свет.



Я вспоминаю свой давнишний бред –

Как ты пришел, меня заколдовал,

Безумно пел, безумно целовал.

(Тебя на свете не было и нет.)



Бог рухнет с неба, ад сойдет на нет;

Ни ангелов, ни демонов:

Лишь я

Глаза закрою – сгинет белый свет.



Вернешься ты, а я, прождав сто лет,

Забуду имя, глаз забуду цвет.

(Тебя на свете не было и нет.)



Мне б журавлям отдать свою любовь, –

Ведь по весне они курлычут вновь.

Глаза закрою - сгинет белый свет.

(Тебя на свете не было и нет.)



Сильвия Плат, «Песня безумной девочки»

Ее куда-то несли. Она время от времени приходила в себя и ощущала чьи-то напряженные и немного трясущиеся руки; казалось, они были везде: сдавливали ее плечи, сжимали колени, руки тянулись к лицу и шевелились в волосах, по обнаженным ляжкам скользили холодные пальцы, и уже другие пальцы оплетали запястья. Все звуки исчезли, слившись в хаотический стук в голове: хлопанье дверей, топот ног, звяканье стекла, надрывистые голоса, - их почти поглотила плотная гудящая тишина.



И была тьма. Непробиваемая, монолитная, пустая тьма.

* * *

Северус вылетел из кабинета Зельеделия сразу же, как только почувствовал, что что-то произошло. В главном холле он встретился с толпой растерянных и перепуганных учеников. Они кое-как, сбивчиво, но все же рассказали профессору о произошедшем, объяснив суть: новенькая гриффиндорка участвовала в дуэли, но что-то пошло не так, и она сильно пострадала.



Снейпу хватило и этих скупых слов, чтобы понять – это Маргарита. Храня на лице остатки самообладания, Мастер Зелий торопливо направился в Больничное Крыло. Он метался от лестницы к лестнице, выбирая наиболее короткий путь и на ходу прикидывая возможности.



«Она опять во что-то вляпалась, - мысленно сетовал профессор, - Так было и раньше, что же я сейчас так волнуюсь? – но тревога не унималась. Похоже, и Северус за эти шестнадцать лет кое-чему научился у своей подопечной: если не предвидению, то предчувствию, - и теперь он не мог успокоить нервы, - Нет, сейчас по-другому. Сейчас серьезнее. Господь, что же еще могло выпасть на долю этой бедной девочки?!». Страшно было вспоминать о прошлом, страшно было думать о будущем, но сейчас его пугало – настоящее.



К моменту, когда Северус добрался до коридора перед Больничным Крылом, лицо зельевара побледнело настолько, что оливковый оттенок кожи стал явственным как никогда. В рекреации скопилось немало народа: преимущественно пестрели красно-желтым мантии Гриффиндора, но были здесь и слизеринцы, как, например, к изумлению Снейпа, одним из наиболее близко стоящих к двери был Драко Малфой. Лицо юноши горело свежими царапинами, опухший правый глаз отливал фиолетово-синим.



- Сто пятьдесят со Слизерина! – выкрикнул Снейп, - Благодарю, мистер Малфой.

Драко поднял единственный видящий глаз на декана, ничего не ответил, лишь неуверенным движением руки откинул со лба светлые волосы, местами перемежаемыми темными прядками.



«Ох уж мне эта молодежная мода!» - рассеянно подумал профессор, едва бросив взгляд на голову мальчика, и не заметив, что эти же «перекрашенные» прядки оставляют на лбу слизеринца бордовые следы.



Пробравшись сквозь стаю шумящей молодежи к дверям больницы, Северус столкнулся с выходящим из госпиталя Хагридом.



- Дайте пройти, Хагрид, - нетерпеливо проговорил гиганту Снейп. Не добившись желаемого, Северус требовательно посмотрел в лицо леснику: черные глазки-жучки водянисто блестели на обросшем лице; несмотря на внушительность фигуры Рубеуса, казалось, что он осунулся, уменьшился в размерах. Гигант отвел мокрые глаза от нестерпимо черных глаз Мастера Зелий. Северус попытался обойти Хагрида, но тот не пропустил его, положив огромные ладони на напрягшиеся плечи декана. Северус проследил движение его рук, его буро-красных рук, и только теперь сообразил, как много вокруг этих красных пятен: мех жилетки Хагрида, когда-то золотисто-оранжевый, слипся в коричневые сосульки; на темных рукавах рубашки пятна были незаметнее но многочисленнее и обширнее; переведя взгляд на Малфоя, Снейп разглядел и на его одежде – на переде свитера и брюк, на белоснежных манжетах – алые кляксы; даже пол и двери госпиталя не остались нетронутыми.



- Там Дамблдор, - как мог тихо прогремел Хагрид; студенты, в любом случае, не могли расслышать их разговор, разве что Малфой и младшая Уизли, находившиеся ближе всего к ним: блондин прислонился к стене напротив дверей, запрокинув голову и уставясь в потолок, отдельные ссадины на лице кровоточили, смешиваясь с чужой кровью; притихшая Вирджиния Уизли сидела на корточках у огромных дверей больницы, обхватив себя руками и смотря в абстрактную точку; что она там видела, известно было ей одной. – Директор попросил не пускать, сказал, сам позовет.



- Ждать? – тупо переспросил Северус, не в силах оторвать взгляд от жутких пятен.



Хагрид, вероятно, решив, что Снейп согласился, отпустил его плечи. Декан Слизерина воспользовался возможностью и буквально влетел в помещение госпиталя. Он бежал к противоположному концу обширной комнаты с бесконечно высокими потолками, к единственной загороженной ширмой койке, на бегу срывая с себя длинную мантию и озлобленно бросая ее на пол.



Тут на встречу ему вышел директор, встревоженный громкими шагами.



- Подожди минуту, Северус, - остановил он Снейпа. Профессор, как по команде, остановился в трех шагах от кровати пациента. Дамблдор подошел к нему вплотную и, блеснув полумесяцами очков, взял Снейпа за запястье. Пальцы старика тоже были все в красных разводах. Единственная лихорадочная мысль билась в голове Снейпа: «Господи, сколько крови! Откуда столько крови?», - Поппи сейчас занимается ею. Она закроет раны, но, боюсь, естественным путем кровь не восстановить. Ты знаешь, что делать, Северус, - профессор кивнул, - Это твоя стихия. Приготовь зелье как можно скорее – и за ее жизнь можно не волноваться.



- Я всегда буду волноваться за ее жизнь, - возразил Снейп, глядя на подсвеченную ширму, где суетилась тень медсестры, - Могу я?.. – кивнул он в ту сторону.



- Я знаю, ты видел и не такое, - ответил директор, глядя в глаза бывшего Упивающегося, - Но то, что ты увидишь… это будет нелегко. Помни, Северус, мы можем все исправить.



- Я должен увидеть ее.



Дамблдор отошел в сторону. Поколебавшись секунду, Снейп преодолел последние шаги до койки и зашел за ширму. Сначала ему показалось, что в госпитале сменили белое постельное белье на алое, но в следующее же мгновение его охватил приступ тошноты: простыни и подушки мокро блестели кровью, ее кровью. Столько крови, что, наверно, в теле не осталось и капли. Обнаженное тельце, покрытое страшными рубцами еще не разгладившихся шрамов и запекшейся бурой коркой, безмятежно покоилось на залитых красным простынях. Мадам Помфри губкой, смоченной в теплом растворе, заботливо отмывала ее кожу.



- Я займусь зельем тут, в больнице, - полуобернувшись, сказал Снейп Альбусу Дамблдору.

* * *

Как только декан Слизерина ворвался в Больничное Крыло, Хагриду ничего не оставалось, как закрыть за профессором дверь и начать разгонять молодежь по общежитиям. Драко не собирался уходить, Хагрид понял это и не стал настаивать – не было у него настроения для выяснения отношений. Осталась и Джинни Уизли – все еще безмолвная и неподвижная.



В коридоре стало тихо, иногда раздавались далекие стоны приведений, да собственное размеренное дыхание слизеринца прорывало покров тишины. Девушка у стены, казалось, не дышала вовсе. Драко стал внимательно следить за ней, пока еле заметное движение ее спины не доказало, что дышать Джинни все же не забывала. Воздух вырывался из ее легких редкими и резкими порциями, упавшая на лицо тоненькая прядка вьющихся медных волос покачивалась в такт дыханию, блестя золотом, когда на нее падал свет от неуверенного пламени факелов. И даже настоящий огонь не мог сравниться с пламенностью ее волос.



Дверь скрипнула, и оба студента обратили взгляды на выходящего из дверей Северуса Снейпа. Он был мрачен и бледен.



- Мистер Малфой, - обратился профессор к юноше, - Соблаговолите принести мне все ингредиенты из этого списка, - он взмахнул палочкой, и появившийся в воздухе листок пергамента мягко пролевитировал в руки Драко, - Так же захватите оборудование, необходимое для работы. Даю вам три минуты. Если ровно через 180 секунд вас здесь не будет, я придумаю вам такое наказание, что вы сильно пожалеете, что не вы сейчас лежите в больничной койке.



Привыкший к беспрекословному выполнению приказов Малфой сорвался с места и бегом понесся к лестницам. Мастер Зелий перевел взгляд на стоявшую поодаль нерешительную Уизли: ее лицо было алебастрово-белым, яркими пятнышками на этом фоне выделялись оранжевые веснушки, и требовательный взор больших орехово-карих глаз молчаливо о чем-то спрашивал.



- Вас я тоже кое о чем попрошу, мисс Уизли, - заговорил с ней Снейп, - Вы не могли бы принести что-нибудь из одежды мисс ДюПатт – что-нибудь полегче, вроде сорочки.



- Конечно, - тихо ответила Джинни и собралась было уходить, но снова повернулась к нему, заглядывая в черные глаза и не решаясь задать Снейпу вопрос, - Профессор… - и замолкла. Северус понял, чего она хочет, и вдруг почувствовал благодарность к этой чуткой девушке.



- Мы справимся, Вирджиния, - неожиданно мягко он обратился к ней по имени, - Я справлялся с вещами и похуже этой, - «Но никогда это не происходило с моим собственным ребенком», - уже про себя добавил он.



Джинни благодарно кивнула, а Северус внезапно понял, что она знает больше, чем должна бы.



В этот момент вернулся запыхавшийся Малфой. В руках он нес большой чугунный котел, с горкой набитый всевозможными травами, порошками и прочими необходимыми вещами.



- Идите за мной, мистер Малфой, - сказал ему Снейп, - Будете мне ассистировать. А вы, мисс Уизли, - обернулся он к Джинни, - Сделайте, пожалуйста, то, что я просил. Можете не торопиться.



И Джинни побрела к общежитию.

* * *

В помещении госпиталя висел густой пряный запах варящегося зелья. Этот запах позволял легче дышать всем находящимся здесь людям, а именно зельевару Северусу Снейпу, слизеринцу Драко Малфою и пребывающей в бессознательном состоянии пациентке Маргарите ДюПатт.



Вот уже полчаса Северус и Драко работали молча, лишь однажды, когда мисс Уизли принесла ночную рубашку Маргариты, Северус нарушил тишину скупыми словами благодарности. Джинни обернулась на кровать Маргариты: девушка лежала поверх белых (смененных) простыней, совершенно обнаженная с изуродованным шрамами телом. Один из наиболее крупных тянулся от левой груди к пупку, другой поднимался от внешней стороны бедра и терялся в завитках жестких черных волос. Джин отвела взгляд от подруги и встретилась с серыми глазами Драко. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом Джинни развернулась и поспешным шагом покинула Больничное Крыло.



Малфой смотрел ей вслед, терзаемый взаимоисключающими чувствами: он хотел, чтобы она осталась и посидела рядом, но в тоже время злился на нее за это внезапное вторжение.



- Я не собираюсь спрашивать, с чего все началось, - заговорил, наконец, Снейп, и Драко не сразу понял, о чем тот говорит, - И так ясно, с чего каждый раз начинается: вражду факультетов, наверное, уже просто невозможно прекратить. Но я спрашиваю тебя: что такого могло случиться, что вы сказали друг другу, если ты решил наслать на нее подобное заклятие? И вообще, что за проклятье ты использовал?



- Contribulo, профессор, - Драко смотрел на свои руки, которые привычными движениями очищали стебель дикого пиона. На тыльной стороне ладони кожу жгли царапины от ногтей девушки. Драко вспомнил, что в тот момент она показалась ему дикой кошкой.



- Не лги мне, Драко, - предупреждающим тоном сказал Снейп, - От заклятия Contribulo эффект совсем другой.



- Я знаю, профессор, - поднял глаза Драко, - Она отразила его. То есть, мне показалось, что отразила, но оно каким-то образом разбилось на части и ранило ее.



- Отразила, говоришь? – Северус в сомнении прищурил глаза, что-то прикидывая в уме. Зелье было готово, и он уже потихоньку вливал его в рот Маргариты, постепенно увеличивая дозу через каждые десять минут. Девушка не сопротивлялась, она была похожа на тряпичную куклу – податливая и мягкая, - Мне надо забежать в библиотеку. Посиди с ней, Драко. Как обращаться с зельем, ты знаешь, - профессор поднялся, - И предупреждаю тебя: не устраивай здесь ничего, когда она очнется, - даже я не знаю всего, на что способна эта девочка, - Малфой кивнул.



- В этом году меня посвящают, - вдруг сказал он. Речь шла об обращении Упивающихся.



- Да, я помню, - ответил Снейп, - но у нас еще есть время.



- Есть, - согласился Малфой, снова опуская взгляд на руки, - До осеннего равноденствия.



- Они перенесли время? – Снейп был шокирован. Что-то не так, - Осеннее равноденствие… Дамблдор устраивает бал-маскарад.



- Насколько я знаю, профессор, Пожиратели Смерти зашевелились. Они что-то планируют.



- Да. Этого стоило ожидать, - Снейп опустился обратно на кровать, погруженный в свои мысли. Спустя минуту он вновь заговорил: - Теперь ты должен быть в двойне осторожней, Драко. То, что ты сегодня выкинул, не пойдет тебе на пользу. Ты знаешь, что она нужна Вольдеморту, твои действия могут расценить как действия предателя.



- Я и есть предатель, - упрямо возразил Малфой. Но он сам выбрал себе роль двойного агента, еще со второго курса, когда узнал все о Снейпе и разобрался, на чьей он стороне. Теперь он шел по стопам преподавателя: он был посвящен в дела обоих сторон, знал практически все тайны и решал, что и когда следовало говорить, какую манеру поведения избрать в той или иной ситуации.



- С Поттером ты можешь играть, как хочешь, но в отношениях с Маргаритой будь аккуратен – она особенная, - Северус не удержался и посмотрел на дочь, в его взгляде смешалось так много чувств, что самому ему было сложно в них разобраться. «А вот она бы смогла», - подумал Снейп.



- Вы знаете мое мнение, сэр.



- Я даже его подоплеку знаю, мистер Малфой, - хмуро посмотрел на своего ученика Северус, и мальчику стало как-то неуютно под взглядом этих угольно-черных без блеска глаз.

* * *

Зелье понемногу кончалось. Девушка на руках Драко дышала уже совсем ровно, и на ее щеках стал появляться слабый румянец. Когда ДюПатт набросилась на него, она показалась Малфою тяжелой, но теперь поддерживаемая его руками гриффиндорка почти не обладала весом. Она походила на русалку из маггловских сказок: вот сейчас налетит нетерпеливый ветер и пеной развеет ее по воздуху. И он подумал, что, возможно, это было бы наилучшим выходом для всех. Однако, они находились в помещении, где не было даже сквозняка, и девушка на его руках не была русалкой. Да и сам он не был ни прекрасным принцем, ни всемогущим сказочником. И все-таки она была не от мира сего. Больше нет.



Девушка судорожно вздохнула, будто выплыла на поверхность после долгого погружения. Драко осторожно опустил ее голову на подушки и отодвинулся в сторону. Маргарита слабо зашевелилась, пальцы скользили по простыням, царапая ногтями упругую ткань, глаза под закрытыми веками хаотично бегали, пока она наконец-то не приоткрыла их, жмурясь от боли, причиненной светом. Ее влажные и все еще бледные губы шевельнулись:



- Северус, - хрипловато и приглушенно позвала она. Ей никто не ответил, и она, очень медленно переводя взгляд с предмета на предмет, стала осматривать помещение. Задержала взгляд на белоснежной ширме по левую руку, на горке склянок с лекарствами на прикроватной тумбочке, на огромных с мелкой расстекловкой окнах. Цветные витражи в верхней части окон изображали исторические битвы магов с магами, магов с волшебными существами, магов с простыми людьми. У изножья кровати сидел Драко Малфой и внимательно следил за ее действиями. При ее первых словах, он искренне пожалел, что в палате нет профессора - его присутствие было бы уместнее. – Malfoy… - узнав его произнесла Маргарита. Не с отвращением, не со злобой и даже не устало.



- Le professeur est parti pour un certain temps 1, - ответил Драко, не зная, о чем следует сейчас говорить. Маргарита, в свою очередь, обдумывая, что ответить, замолчала на минуту.



- Combien de temps je suis ici 2? – спросила наконец она, хотя едва ли ее интересовал этот вопрос.



- Huit heure 3, - Драко потянулся за очередной порцией зелья. Маргарита проследила движение его рук, заметила ссадины и царапины на его коже. Затем перевела взгляд на лицо юноши, увидела синеватый след под правым глазом (опухоль уже спала) и с удовольствием отметила, что это ее работа. Между тем, парень уже подносил к ее губам колбочку с мутно-бордовой жидкостью. По пыльному запаху зелья Маргарита определила в нем Геморенувальное Снадобье, Восстановитель Крови. Ведьма покорно глотала жидкость, обжигающую ей пищевод, заставляя кровь циркулировать быстрее. Даже если бы Маргарита не захотела принимать лекарство, на сопротивление сил у нее не было. Тонкая струйка потекла по подбородку, Маргарита закашлялась. Драко поспешно убрал сосуд от лица девушки и, суетливо достав из кармана мантии платок, осторожно, почти нежно, вытер ей лицо. Болезненная капризность заставила ведьму раздражительно отвернуть от слизеринца лицо. Драко не успел даже опустить руки, как услышал резкие слова, брошенные девушкой:



- Je n’ai pas besoin de ton soin, si c’est un même ordre de Snape 4! – Эти слова привели Малфоя в чувство: он резко опустил руки, зажав в кулаке злосчастный платок, его губы сжались в упрямую ниточку, на бледном лице стали проявляться уже знакомые красные пятна. Он пытался сдерживаться.



- Snape ne m’a pas donné L’ordre de te soigner 5, - процедил он сквозь зубы. Он смотрел на остатки зелья в остывающем котле, нервно теребя в руках черпак.



- Est-ce que tu veux dire, que tu me montres un accueil chaleureux à ta initiative personelle 6? – злобно и насмешливо переспросила Маргарита. У нее закружилась голова, но признаться в этом она бы ни за что не согласилась.



- Tu ne sais pas, comment je te traite 7! – почти выкрикнул Малфой.



- Tu m’envies! – вытащила свой туз Маргарита. Она с трудом приподнялась на подушках, почти вплотную приближая свое лицо к его лицу. Простыня сползла до пояса, открывая белокожую грудь, изуродованную шрамом. Ведьма бледнела, напрягая и без того истощенные мышцы. В глазах Драко промелькнул испуг, но только Маргарита могла это заметить. – Envies 8.



- De quoi penses-tu? – Тон его был безупречно спокойным, но Маргарита знала, что попала в точку, - À qoui peut-on t’envier 9? – на его лице появилась презрительная гримаса. Ведьма в ответ прищурилась. Ее прерывистое дыхание уже касалось его губ.



- Eh, bon, - прошептала она, - Je l’ai vu à tes yeux, prés delaforêt. Et je te dis que ce n’est pas simplement une envie, - Маргарита сделала короткую паузу. Плечи Драко напряглись, ткань одежды на них натянулась, - C’est une jalousie 10, - ее шепот стал еще тише, как если бы она передавала ему страшную тайну, от которой зависели тысячи человеческих жизней. Драко это раздражало, ведь ему даже в голову не пришло, что ведьма говорит так не из злорадства, а просто потому, что все силы направляет на то, чтобы говорить с ним лицом к лицу.



- Est-ce que tu penses, que je suis jaloux de toi? – решил блефовать Малфой, рассчитывая ее запутать, - Comme c’est naivement 11!



- Je ne suis pas si stupid de te croire mon admirateur, - нетерпеливо бросила Маргарита. Она вдруг поняла, что, если разозлить, как следует, этого парня, то она сможет вытащить из него кое-какие сведения, - Oui, je te declare, je n’ai pas des idée qu’est que se passe dans ta tête, mais je peux distinguer l’amour du dégoût. Je bien suscite de ton dégoût. Le plus vrai dégoût, que peut être suscité par le jambe d’une cafard decouvert par hazard à un petit pâté que tu viens de goûter. Pour quoi moi? Dit moi, qu’est-ce que se passe avec moi 12?



Драко соблазняла мысль перевести разговор в другое русло, но он прекрасно понимал, что не имеет права касаться этого вопроса, рассказывать ей что-либо.



Он молчал. Она терпеливо и испытующе заглядывала ему в лицо. Внезапно в глазах у нее потемнело, локти подогнулись, и Маргарита упала на подушки, бледная с проступившими на лбу капельками пота. Драко выругался и поспешил дать ей очередную порцию зелья. Она лежала на подушках, резко дыша, не способная выговорить и слова. Драко накрыл ее простынями, достал чистый бинт и вытер влагу с ее лица.



- Tu n’as fait pas de te reveiller, - проговорил он, протирая ее руки лосьоном для удаления шрамов, - Il fait encore tôt. On a besoin quelques jours pour la rétablissement 13.



«Несколько Дней! Я же обещала Рону сегодня прийти в Оружейную. Дерьмо!».



- Où est Severus? Je dois parler avec lui 14.



- Il est à la bibliothèque. Il reviendra bientôt, - Драко помолчал минуту, - As tu froid? Si tu veux je t’aiderai de t’abiller 15.



- C,a m’est egal 16.



Слизеринец взял принесенную Джинни сорочку. Она была сшита из голубого шелка. Длинная и декольтированная она целиком открывала руки; завышенная талия поддерживала и прижимала грудь. Холодный шелк скользил в руках, когда юноша, придерживая Маргариту, облачал ее в ночнушку.



- Tu ressembles à ton père 17, - вдруг сказала она, когда Малфой прислонил ее к себе, чтобы отдернуть сорочку. Драко не изменился в лице.



- Tu ne peux pas le savoire, - ответил он, приподнимая девушку, чтобы спустить сорочку к коленям, - Tu ne lui jamais as vu 18.



- Je l’ai vu 19, - возразила Маргарита, цепляясь за его рубашку (мантия слизеринца покоилась на перилах кровати).



- Mais où? – спросил он, посмотрев ей в лицо, - Est-il possible que vous soyer venu chez Snape pour boire du thé, et il vous le soit présenté? Tu n’avait pasdes possibilité de lui voir. Il n’apparart pas maintenant même à l’Allée Duagon 20. Ты его с кем-то перепутала.



Маргарита покраснела, поняв, что этому человеку известно даже о ее прогулках.



- Я видела его, - упрямо повторила она, - Раньше я этого не знала. Но сейчас, когда ты посмотрел на меня так… сверху вниз, я вспомнила его лицо. Я видела его где-то… когда-то…



Малфой пожал плечами. Маргарите понравился этот беззаботный жест, и она внезапно подумала, что, быть может, Малфой не так уж и плох. Если забыть, что он двойной шпион и почти Упивающийся Смертью, что он талантливый маг, - что от него останется? Семнадцатилетний паренек с по-юношески стройной фигурой, еще не обредшей мужской огрубелости. Паренек с необыкновенно приятными чертами лица: аккуратным остреньким носом, серебристо-серыми спокойными глазами, неяркими губами и бледными, почти как кожа, волосами. С сильными и изящными руками.



«Как же все неправильно! – отчаянно подумала Маргарита, - Мы еще так молоды! Так не должно быть».



В тишине Больничного Крыла раздался размеренный стук. Драко и Маргарита встрепенулись, ожидая, что кто-то войдет в госпиталь. Но дверь оставалась недвижимой. Стук повторился, и стало ясно, откуда он исходит: на внешней стороне ближайшего окна, на карнизе, сидела Бланш и старалась привлечь к себе внимание. Драко поднялся с кровати и открыл створку окна, впуская птицу в тепло помещения. Ворон присела на прикроватную тумбочку, мимоходом столкнув на пол склянку с мандрагоровым спиртом 21. К лапке Бланш была привязана записка, Драко развернул клочок пергамента:



- C’est une letter de Snape, - сказал Малфой, - Il ecrit, qu’il ne peut pas venir – il travaille à la bibliothèque. Si tu te sens normalment, je suis libre, mais tu dois dormir 22.



- Я в порядке, - ответила Маргарита, - И мне действительно необходимо поспать.

Малфой кивнул, собрал оборудование, осмотрелся и вышел из госпиталя. Через мгновенье Маргарита спала. На изголовье кровати сидела Корнель Бланш, охраняя сон хозяйки.

* * *

Видения на этот раз давались Маргарите с трудом. Нет, дело было не в том, что их было тяжело пережить, - сами они появлялись как-то вяло, нехотя. Образы были размыты: лица нечетки и ощущения неясны, видения отрывочны и не связаны никакой логикой. Это было похоже на посещение картинной галереи, где ты не знаешь художников, не узнаешь холсты и персонажей на них, где все искусство и ценность полотен сводится лишь к технике исполнения.



Сквозь мелькание искаженных лиц, израненных конечностей, сквозь едва различимые стоны боли и притворства, сквозь терзания старых и древних ранений до Маргариты доносился чей-то чистый голос. Знакомый голос. Бархатистые звуки изворотливой змейкой проникали в ее затуманенное сновидениями сознание, пока не пробудили спящую:



- …иди ко мне… - шелестел мягкий голос. Так, наверное, шептал Люцифер Еве, предлагая плод с Древа Познания, - …Я жду тебя… нужна мне…



Маргарита села в кровати, прислушиваясь к голосу. Такому знакомому голосу.



- …приди же, я жду тебя…



Она опустила босые ноги на холодные камни пола.



- …ты нужна мне…



Она оттолкнулась, покачнувшись, но все же устояв на ногах. Шелковая ночная рубашка скользнула с бедер к ступням, окутывая ноги холодящим потоком. Придерживаясь руками за перила кровати и стены, девушка подошла к окну. В небе светила все еще ущербная луна, благодаря ей ночь была по-сказочному яркой. Слепнущие глаза Маргариты искали Голос.



- …я рядом… - ответил он ей, - …иди…



Ей показалось, что какая-то тень, чуждая всему залитому лунным светом пространству, заколебалась под сенью деревьев на краю озера.



Маргарита, шатаясь, прошлепала через длинное помещение Больничного крыла. Массивные дубовые двери госпиталя не поддавались ее усилиям. А голос звал: «…иди…», - и Маргарита плакала, царапая ногтями строптивые двери. И вот они с жалобным скрипом поддались, приоткрывая тонкую щель, но и этого оказалось довольно: девушка протиснулась сквозь окованные металлом створки, порвав на боку сорочку.



Она брела по пустому темному коридору, прижимаясь к стене и слушая нестерпимо нежные интонации Голоса: «…Я жду тебя… совсем близко…». Голова кружилась, а вслед за ней кружились пол и стены коридора. Портреты спали, но некоторые пробуждались, когда она неосторожно касалась их; вслед неслись то раздражительные замечания, то сонно-заботливые вопросы, то изумленные восклицания. Несколько раз из стен выскальзывали приведения, сгустком струящегося света пересекали коридор, и Маргарите приходилось вжиматься в углы, чтобы ее не заметили.



- …ты нужна мне… - не замолкал настойчивый голос, завораживающе-нежный он лился отовсюду.



Она дошла до лестниц; ступени их были накрыты толстыми однотонными паласами, прикосновение к которым принесло ногам Маргариты ноющее ощущение необходимости тепла. Но ей было все равно – это не ее боль, это боль какого-то чужого тела.



Девушка опустилась на теплые ступени, прислонившись к перилам. Лестница бесшумно спустилась на уровень первого этажа и подождала, пока ночная пассажирка сойдет. Маргарита, не спеша, встала и прошла к парадной лестнице перед главным холлом. Холл был пуст и показался девушке пугающе огромным. Она стояла на верху лестницы – листок, оторванный от дерева-матери, - и ждала, когда мир перестанет качаться, предоставляя ей возможность спуститься вниз.



Входные двери были вчетверо больше больничных, но, к счастью, в них была встроена маленькая дверка, сейчас запертая на несколько потайных замков. Маргарита гладила пальцами шероховатую поверхность, пока не нащупала нужную пластину: затворы защелкали, открывая дверь.



Она вышла наружу, под стылый ветер; босые ноги щекотала мокрая и еще не пожелтевшая трава. Маргарита остановилась и огляделась.



- Где ты? – прокричала она, и внезапный порыв ветра отнес ее слова в сторону Запретного леса.



- …иди ко мне… я рядом… - ответил ей ветер, возвратясь от темных деревьев.



И она двинулась в ту сторону. Ветер трепал ее порванную сорочку и распущенные, нечесаные волосы; голые ноги резала острая трава, и размытая дождем земля липла к ним и к подолу ночнушки. В глазах у Маргариты снова стало темнеть, хотя, возможно, это тучи закрыли лунный свет. Она уже дошла до теплиц, когда почувствовала, что силы начинают покидать ее. Открыв стеклянную дверь и позволив глазам привыкнуть к темноте, девушка обнаружила внутри лишь блестящие листья кустов и пустые глиняные горшки. Потеряв какой-либо интерес к теплице, Маргарита отвернула лицо, вдруг луна прыгнула ей под ноги и земля больно ударила по голове.



Не теряя сознания, она лежала на мокрой земле и смотрела в звездное небо. Неожиданно ясно стала она ощущать ночь: Голос исчез, как бред больного, вместо него появился страх – неопределенная тревога одинокого человека, которого преследует чья-то призрачная тень.



В подтверждение ее мыслей от деревьев отделилась высокая сутулая тень и стала стремительно приближаться к Маргарите, она не видела ее, но чувствовала и слышала шаги. Маргарита не боялась, она знала - это не хозяин Голоса. И вот шаги совсем стихли. Над девушкой склонился мужчина в серой мантии с надетым на голову глубоким капюшоном.



- Мисс ДюПатт? - вопросительно прохрипел голос мужчины. Он поднял руку и сорвал с головы капюшон. Блестящие желтые глаза уставились в нерешительности на ее бледное, как лунный диск, лицо.



--------

1. Профессор отлучился на некоторое время, - здесь и далее с фр.

2. Сколько я здесь?

3. Часов восемь.

4. Мне не нужна твоя забота, даже если это приказ Снейпа!

5. Снейп мне не приказывал заботиться о тебе.

6. Хочешь сказать, что ты по собственной инициативе решил проявить ко мне теплые чувства?

7. Ты понятия не имеешь, как я к тебе отношусь!

8. Ты завидуешь! <…> Завидуешь.

9. С чего ты взяла?<…> В чем тебе можно позавидовать?

10. О! <…> Я видела это в твоих глазах там, у леса. И я скажу тебе, что это не просто зависть. <…> Это ревность.

11. Так ты считаешь, что я тебя ревную? <…> Как наивно!

12. Я не так глупа, чтобы считать тебя своим поклонником. <…> Да, признаюсь, я понятия не имею, что творится в твоей голове, но уж отличить любовь от отвращения я способна. Я ведь вызываю в тебе отвращение. Самое настоящее отверащение, какое может вызвать случайно обнаруженная тараканья ножка в только что надкусанном пирожке. Почему я? Скажи мне, что со мной не так?

13. Тебе не надо было подниматься. <…> Еще рано. Для восстановления нужно несколько дней.

14. Где Северус? Мне надо поговорить с ним.

15. Он ушел в библиотеку. Скоро вернется. <…> Тебе холодно? Если хочешь, я помогу тебе одеться.

16. Мне все равно.

17. Ты похож на своего отца.

18. Ты не можешь этого знать. <…> Ты никогда его не видела.

19. Я его видела.

20. И где же? <…> Неужели он заходил к Снейпу на чаек, и тот вас представил друг другу? Ты не могла его видеть. Даже на Диагон-Аллее он теперь не появляется.

21. Да, даже у вречей-волшебников есть свои маленькие радости! - ФГ

22. Это от Снейпа. <…> Он пишет, что не сможет зайти – работает в библиотеке. Если с тобой все в порядке, то я свободен, а ты должна поспать.

@музыка: Gotan Project - Queremos Paz

@настроение:

@темы: заметки, writing

---

Театральные похождения Серого Кардинала и Пректасной Девы...

Я только что вернулась со спектакля "Флорентийская трагедия" Оскара Уайльда. Замечательная вещь, именно в исполнении. Главным положительный ходом постановки был, несомненно, первый выход ведущего персонажа Гвидо Барди, выход эффектный - полураздетый. Замечательная подсветка очертила в выгодном свете (простите за тафталогию) молочно-белый, без изъянов, торс молодого актера Владимира Кошевого. И пускай Александра Самохина (Бианка) в начале пьесы несколько недоигрывала, наверняка смутившись тем, что на сцене она появляется первой, - слух и взор зрителей не терзался боле, ведь красота, как известно, спасает мир, а заодно и постановки.



И хотя безумно красивый нос светлого Гвидо не мог не приковывать к себе взгляды прекрасной половины зала (которая, кстати, на этот раз выдалась не особо прекрасной), ярче всех на сцене воплотился образ Симоне в исполнении Сергея Барковского, находчивого и харизматичного.



В общем мы с Аленкой остались довольны, даже не смотря на то, что, по нашему скромному мнению, в финале должно было быть больше смертей. А именно, в таком порядке: Бианка (заколотая мужем в приступе ревностного гнева), Гвидо (аналогично заколотый мужем Бианки в приступе ревностного гнева), Симоне (так же заколотый мужем Бианки, aka самим собой в приступе безудержной тоски) и наперсница Бианки (похонившая всех предшествующих ей трупов и заколовшаяся кинжалом мужа Бианки).

Но это лишь наши невоплощенные фантазии. Умер лишь Гвидо, напоследок продемонстрировавший впечатленным зрителям превосходные ноздри своего замечательного носа.

PS: а кроме того, у меня наметились новые возможности в моем сыскном сердечном деле, так что, возможно, и я буду вознаграждена счастливой развязкой после 2,5 актов агонии в виде 2,5 лет неразделенного гнева.

@музыка: TA - Beekeeper

@настроение: lovely, lovely, lovely

@темы: самообразование, заметки, writing

---

Направим вектор!

Все мои читатели! Я нашла (точнее мне помогла моя замечательная умненькая Веселкина) очень интересненький тест! Всем срочно его проходить!



www.psy8.ru



Заходите там на "наши тесты" и открываете "Тест на психологические векторы".

Затем аккуратненько и неторопливо отвечаете на 80 вопросов.

Смотрете свои результаты (%).

Читаете пояснения, определяете свои наиболее ярко выраженные векторы.

Потом заходите в раздел "Система векторов" и читаете о своих ярких психологический векторах. Впрочем, советую прочесть все, т.к., во первых, интересно, а, во-вторых, вам обязательно пригодится в дальнейшей жизни.



Ну вот. А когда на читаетесь, пишите мне, кто вы, какие вектора у вас преобладают, и насколько верен тест в вашем случае.



Будут какие-то вопросы обращайтесь (в комментах) к сине-фиолетовому вектору, то бишь ко мне.

Ваш "самый умный Серый Кардинал"...



ПСЫ: кому захочется у себя запостить - пожалуйста, только не забудьте поставить ссылку на мой дайр.

@музыка: Gotan Project - Queremos Paz

@настроение:

@темы: самообразование, нехренделать

---

10 ассоциаций

Вот и я получила свои буковки: "С" от Вилексики и "К" от Vаlemora.



Попрбуем.

"С"

1. Свет - слишком много и, в то же время, ничтожно мало.

2. Совет - не помогают, только добавляют сомнений.

3. Сомнения - вот уже 2 с лишним года не вылезаю из них.

4. Сергей - кто он такой?

5. Срок - истекает.

6. Слабость - есть такая.

7. Серость - будни, жизнь.

8. Скульская - замечательная, образованная женщина, преподававшая нам Историю Костюма; единственные лекции, которые я слушала с удовольствием.

9. Сплин - страшная вещь.

10. Страх - первопричина всего, пожалуй.



"К"

1. Красота - вещь неопределенная, злая, непонятная.

2. Колесо - Сансары, попал один раз - крутись вечно.

3. Cruel - все люди жестоки, и никто никого не любит.

4. Карьера - ее взлет мне не светит.

5. Капля - надежды.

6. Крах - личности, жизни.

7. Круг - все в жизни идет по кругу, и ничего не меняется, а плохое только набирает обороты.

8. Каллы - мои вторые любимые цветы.

9. Крепость - чем крепче то, что ты пьешь, тем смелее становишься; нужно напиться.

10. Крест - смысл жизни все таки есть, каков мой крест?



А вот правила:

1. Оставляете комментарий к этой записи - получаете от меня букву

2.Пишете 10 слов (это минимум, а не максимум), с нее начинающихся, так или иначе связанных с собственной жизнью или мироощущением и размещаете у себя в дневнике вместе с инструкцией...

@музыка: Sixpence None the Richer - I've Been Waiting

@настроение: злое (только что подралась)

@темы: нехренделать

---

Про вечерок

В пятницу мы отмечали Аленкин ДР в "Цинике". Втроем. Больше всего мне там понравились туалеты: Мж и Жм, на дверях за стеклом выставлены женские и мужские белые панталончики (женские с кружевами), а стены самого туалета изписаны строчками Шекспира "Ромео и Джульета". На туманную голову строчки эти, даже написанные сплошным текстом, звучат как некое магическое, сакральное послание. Безумно красиво.



Там очень хорошо раскуривают кальян - он начинает горчить только тогда, когда ты уже настолько накурился, что трубка в рот не попадает. Курили какой-то фруктовы, на вине.



Но там, конечно, не было отдельных залов для курящих и некурящих (ну конечно не было!), а потому все было пропитанно еще и дымом сигарет. У меня какая-то странная алергия на сигаретный дым: если курю сама, то уже после половины сигареты начинает страшно колоть желудок, а когда дыма много вокруг - безжалостно слезятся глаза. И вот весь вечер я истекала соленой жидкостью, пугая посетителей за соседними лавками.

А что делать?



Сегодня хочу вывесить эксклюзивного жмурика, сделанного для моего хорошего немецкого друга (ирландского разлива), Ленни МакФерсона, он же The Milkpirate:

@музыка: Gustavo Santaolalla - Apertura

@настроение: Ниче так

@темы: твою мать, заметки, рисунки

---

Музычка

Темка из "12 Друзей Оушена", где Винсент Кассель исполняет капуэро под лазерные лучи сигнализации.



Балдею вот уже несколько дней.



http://m-z.ru/ftp/music/other/Nikkf...he_Extended.mp3

@музыка: она же

@настроение: танцевально-остервенелое

---

Requiescat: Глава 12

Для тех, кто сюда заглядывает и читает его.

Requiescat: Глава 12. Ласково припекало солнце.

Это было, когда я сказал:

"Того, что называют правдой, не бывает",

Что виноград казался крупнее.

Лис выбежал из норы.



Ты... Ты сказала:

"Бывает много правд,

Но они не являются частицами правды"…



Уоллас Стевенс, «По дороге домой»

- Кто ты такая? – наконец заговорила Джинни Уизли.



- Я не понимаю, Джинни… - попыталась ответить Маргарита, но вторая девушка перебила ее.



- Кто ты такая, - повторила шестикурсница, не слушая оправданий Марго, - если сам Темный Лорд присылает тебе подарки, как старой подруге? – она смотрела на темноволосую ведьму со смесью страха и отвращения. «Чудовище!», - прозвучал торжествующе-злорадный голос в голове Маргариты, и она с трудом узнала в нем свой собственный. – Отвечай!



- Я не знаю, Джинни, - заикаясь, отвечала ведьма, - Я даже не знала, что это от него.



- От него? – переспросила Вирджиния, - Ты так свободно это произносишь. А тебе, случайно, не известно, что большинство волшебников боятся даже подумать о нем, не то, что заговорить. А тебе это так просто, - Она порывисто встала, чувствуя необходимость убраться подальше от этой ненадежной ведьмы, и, одновременно, желая бросать свои резкие слова прямо ей в лицо. Джинни нервно зашагала к окну, потом внезапно развернулась и уставилась Маргарите в глаза. Она забыла про усталость, - Гермиона была права, не поверив тебе. Ведь ты все это время лгала, верно?



- Нет, Джинни…



- Поклянись, что не врала мне ни в чем! – В душу к девочке забралось сомнение и надежда, она не хотела, боялась верить очевидному, - Только скажи, что все это была правда, и я поверю.



- Джинни, я… Я не могу.



Уизли судорожно выдохнула, и, как воздух при этом выдохе покинул ее легкие, так и надежда оставила ее сердце. В ее карих глазах будто что-то треснуло. Она не сказала ни слова, только опустилась на свою кровать, в растерянности переводя взгляд с предмета на предмет. Маргарита не могла ей помочь, ведь Джинни и слушать не станет оправданий.



Маргарита достала ночнушку и, скинув полотенце, переоделась в холодный шелк. Она прошла к окну и разместилась на своем привычном месте на подоконнике. Какое-то время они молчали: Джинни смотрела на свои ладони, а Маргарита – на встающую все еще ущербную луну. Полнолуние уже скоро, осталось меньше недели.



- Я мало что помню, - начала Маргарита ДюПатт. Свет в спальне не горел, но было еще достаточно светло, чтобы разглядеть лица друг друга. Джинни подняла голову и стала безропотно слушать, зная, что теперь будет только правда, - Практически ничего из того, что было до года. Я знаю, ты считаешь это естественным, но для меня это так же естественно, как растворяющееся в воде масло. Я помню в мельчайших подробностях каждый день своей жизни, но не раньше года. И сколько я себя помню, я всегда обладала даром видеть будущее и прошлое, - Джинни шумно вздохнула, доказывая, что она внимательно слушает. Маргарита снова отвернулась к озеру за окном, там, среди лиственных деревьев, мелькала могучая фигура Рубеуса Хагрида, ключника, лесничего и преподавателя Хогвартса, - Видеть и чувствовать. В мельчайших подробностях, во всех деталях, оттенках, полутонах. Все это я помню и сейчас, как если бы это случилось только мгновение назад. Я – как бесконечная книга: в меня записывается память миллионов и хранится, пока я жива. С самых малых лет я знала о нем, - не нужно было уточнять, о ком идет речь: Джинни понимала, что сейчас существует только один Он – Том Марволо Риддл, - Я видела его юным и прекрасным, видела искалеченным и обезображенным. Видела на пике славы и в момент падения. И каждый день, каждую минуту, ощущала, что необходима ему. Он хотел обладать мной, будто я была величайшим сокровищем, - Маргарита горько улыбнулась луне: она знала, что может просто шагнуть сейчас за окно, и он не получит желаемого, она не будет больше бояться. Но она не имела права, - Его противники знали это и потому спрятали меня от него, а заодно и от всей жизни. Зачем я ему нужна? – озвучила она мысли рыжеволосой девушки и повернулась к ней лицом. Сначала перед глазами только плыли цветные круги, но как только зрение сфокусировалось, Маргарита увидела легкий кивок однокурсницы. - Я не знаю, - ответила она, глядя в глаза Джинни, и в них отразилось понимание. - Я очень многого не знаю, хотя о чем-то и догадываюсь… Но этого мало, бессмысленно мало! – отчаянно воскликнула Маргарита, яростно растирая лицо руками. - Причина где-то глубже… Иногда мне кажется, что вот оно, где-то под солнечным сплетением я чувствую его, еще мгновение, и я все-все вспомню, все встанет на свои места. Но, нет. Я не могу, я просто не способна вспомнить! – Маргарита надолго замолчала.



- Где твои родители? – тихо спросила Джинни.



- Оба мертвы. Отец говорил, что они погибли в ту ночь, когда он забрал меня.



- То есть как – отец?



- Я хотела сказать, опекун. Он мне как отец и даже больше. Другого я не знала, - пояснила Маргарита, поглаживая шелк на коленях, - С той ночи и до недавнего времени он был единственным человеком, с которым я общалась.



- Это, наверное, было трудно, - нерешительно предположила Джинни.



- Трудно было возвращаться, - поправила ее Маргарита. «И сейчас тоже трудно». – Я сильный маг, но не думаю, что причина в этом. Я не могу ответить на твой вопрос, ведь я сама не знаю, кто я. Иногда мне кажется, что я единственная, кто не знает. Если ему нужна Прорицательница, он мог бы выбрать любую, хотя бы все ту же Треллони. Как он может использовать мою эмпатию, я тоже не представляю, но отец – опекун – объяснял, что причина именно в том, что я – очень сильная ведьма. Это все, что я могу тебе сказать.



- Ты любишь его? – неожиданно спросила Джинни. На какую-то долю секунды Маргарите показалось, что Джин спрашивает о Томе, но в следующее мгновенье, осознав, как именно она произнесла «его», Марго поняла, что речь идет о Снейпе. И тут же удивилась, что Джинни до сих пор не спросила, кто ее опекун. Ведьма спустилась с подоконника, взяла миску с черешней и, сев рядом с подругой, протянула ей ягоды.



- Он – единственный, кому я доверяю.

* * *

Жизнь в Хогвартсе постепенно втекала в свое обычное русло, студенты свыкались с ролью студентов, занятия становились все сложнее и интереснее, школой правила деловитая занятость. Даже Маргарита постепенно сживалась с новой ролью ученицы Хогвартса, притиралась к одноклассникам.



А между тем неделя подходила к концу. Прибавились новые предметы, у кого-то – факультативы. Между занятиями Маргарита носилась по Хогвартсу как сумасшедшая, обуздывая неукрощенные лестницы, споря с портретами, ругаясь с Филчем и его кошкой, и все только ради того, чтобы застать Снейпа вне занятий. Но отец будто намерено избегал ее, и это, естественно, только больше подхлестывало Марго. Она давно забыла, какой смысл несут слова «запретная секция», будь эта секция в библиотеке, слизеринском общежитии или в санузлах Хогвартса. Северуса было не поймать. И неделя неумолимо подходила к концу.



Таким образом наступила долгожданная пятница, день, когда большинство студентов посещают Хогсмид. Как бы ни было соблазнительно для Маргариты снова побывать в этой волшебной деревушке, она твердо помнила о своем обещании, и теперь отправляясь на первое занятие, уже горела от нетерпения: что же ждало ее в Старой Оружейной?

Заглянув в расписание, гриффиндорцы долго возмущались: во-первых, почему было так необходимо поставить в пятницу первым занятием Уход За Животными, когда уместнее были бы занятия Истории с Биннзом, на которых в свое удовольствие можно было бы спокойно доспать и которые с коварной жестокостью стояли последними; во-вторых, перспектива провести половину учебного дня в компании слизеринцев не радовала не только студентов, но, прямо скажем, и некоторых преподавателей. После короткой дискуссии (в которой по большей части преобладали ругательные выкрики Рона Уизли и Дина Томаса) седьмой курс Гриффиндора единогласно объявил пятницу тяжелейшим днем недели. Кроме Ухода и Истории, в расписании присутствовали также Музыка и Гербология, у кого-то замененная на Маггловедение, но таких было мало.



Собравшись после завтрака в холле перед парадной лестницей, седьмой курс Дома Гриффиндор направился к окраине Запретного леса на занятие по Уходу За Волшебными Животными. Осень в этом году выдалась на удивление теплая. Солнце стояло низко над горизонтом, даря всему живому нежное утреннее тепло; воздух, холодный и прозрачный, колебался неуверенным, только зарождавшимся ветерком; трава и листья на деревьях до сих пор не были тронуты желтизной увядания. Ничего не говорило о постепенно подкрадывающейся смерти природы. Хотелось дышать, хотелось жить, хотелось…



Вдруг, будто услышав мысли Маргариты, одна из девушек (кажется, ее звали Альвина Саллемон) высоким поставленным голосом запела старинную балладу. Через мгновение ее подхватил еще один голос – мужской, более насыщенный и густой, с необыкновенно красивыми переходами, - он принадлежал Симусу Финнигану.

Ты бросишь ли меня?

Скажи, скажи, что нет!

Тебя ль ославит свет

Виной скорбей и бед?

Ты бросишь ли меня?

Скажи, что нет!



Ты бросишь ли меня?

Твоя ль душа тверда?

Богатство иль нужда -

Но я любил всегда.

Ты бросишь ли меня?

Скажи; что нет!



Ты бросишь ли меня?

Хоть рок меня терзал,

Тебя не покидал

Твой преданный вассал.

Ты бросишь ли меня?

Скажи, что нет!



Ты бросишь ли меня?

В душе ко мне тепла

Ужель ты не нашла?

О, до чего ты зла!

Ты бросишь ли меня?

Скажи, что нет!

1

-------

1. Томас Уайет, «Мольба влюбленного».

-------



Маргарита слушала, замерев и не дыша. В слова она едва вникала, но мелодия… Странно, но для этой девушки музыка всегда представлялась чем-то необыкновенным; забывая о том, что существует колдовской мир, и что сама она – ведьма, Маргарита воспринимала музыку, как единственное волшебство в мире, первозданное и непостижимое. Она редко слышала пение: дома, случалось, при особо хорошем расположении духа, Северус напевал себе под нос какие-то мотивчики, или же в полный голос пел в душе; слышала она и пару раз уличных певцов, - но и только-то. Музыка притягивала ее тем, что Маргарита была не способна ее воспроизвести. Было ли это капитальным отсутствием слуха, девушка не знала, однако для нее это был лишний повод для радости – доказательство ее несовершенства.



- Значит, ты уже серенады поешь, Финниган? – раздался откуда-то слева насмешливый голос. Развернувшись, Маргарита убедилась, что голос принадлежал Драко Малфою. К опушке подходили слизеринцы-семикурсники в полном составе. Смеялись они тоже полным составом, но разноголосо: знакомые мешки – Гойл и Краббе – глухо булькали, смех Паркинсон походил на визг, Забини с подружками беззастенчиво хихикали, и только Малфой не смеялся. Он переводил жесткий взгляд с Поттера на Симуса, с Симуса на Маргариту, его рот перекосила ухмылка – не злая, но упрямая и надменная. - Тебя сжигает страсть, картавый? Мы с ребятами можем помочь ее остудить!



И он, как минуту назад это делали Саллемон и Финниган, запел песню. Ему аккомпанировали слизеринцы как со слухом, так и без:

Раз крыса в погребе жила,

Все ела жир да сало;

Как доктор Лютер, завела

Брюшко и бед не знала.

Но повар яду ей подлил —

И крысе белый свет постыл:

Ужель она влюбилась?



(Ужель она влюбилась?)



Бежит назад, бежит вперёд,

Везде грызёт и гложет;

Во всякой грязной луже пьет,

А боль унять не может.

Бедняга скачет там и тут,

Но скоро ей пришёл капут:

Ужель она влюбилась?



(Ужель она влюбилась?)



Средь бела дня она в пылу

Вбежала в кухню, села

В предсмертных корчах на полу

И жалобно пыхтела.

А повар злой, смеясь, твердит:

«Ага! Со всех концов свистит —

Ужель она влюбилась?»



(Ужель она влюбилась?)

2

-------

2. Гете, «Фауст»

-------



Прервав песню, Малфой самодовольно посмотрел на Симуса. Слизеринцы продолжали хохотать. И все это было бы действительно забавно, если бы не их намерения, - Симуса и Драко.



- Пошел к черту, Малфой! – бросил красный то ли от гнева, то ли от стыда ирландец, - Пошел ты в месте со своей сворой, хорек белобрысый!



Малфой побледнел от злости, на его щеках выступили красные пятна, но он не дал своим чувствам одержать верх и хладнокровным голосом ответил:



- Если тебе нужна подстилка, Финниган, поучись сначала ею пользоваться.



Симус хотел ответить, но его опередила Маргарита – по тому взгляду, каким ее наградил гриффиндорец, когда исполнял балладу, ведьма поняла, что песню адресовали ей, а, значит, и Малфой подразумевает ее.



- Ducon! 3 – почти крикнула Маргарита. Трава у ее ног стала стремительно желтеть и усыхать, - Если ты не заткнешь свой рот…

--------

3. Ублюдок! – фр.

--------



- Tes mots sentenet un pourri tombent! 4 – перебил ее светлолицый парень. На дне серебристых глаз блеснуло капризное чувство, которое он, как мог, старался подавить, но Маргарита успела его распознать: «Зависть?» - удивилась она, - Veux-tu diparartre? Je suis &agrave; ta disposition! 5 – Он достал из рукава палочку и выкрикнул: - Contribulo!

--------

4. Твои слова отдают могильной гнилью!

5. Хочешь исчезнуть? Я к твоим услугам!

--------



Но Маргарита, всего на какую-то долю секунды позже взмахнув пустой рукой, выбила из рук противника его оружие. Малфой бросил на нее полуудивленный-полуиспуганный взгляд.



- Вы не можете устраивать здесь дуэлей! – перекрикивая студентов, сообщила гневная Гермиона.



Ее слова не прошли мимо ушей злой до безрассудности ДюПатт: она отбросила в сторону сумку с учебниками и в следующий миг уже восседала на сбитом и с толку, и с ног Малфое. Слизеринцу понадобилась минута, чтобы прийти в себя, за это время Маргарита успела поставить ему синяк под глазом, который теперь наливался цветом, словно яблоко. Драко схватил ее за ляжки и попытался столкнуть с себя, одновременно уворачиваясь от беспорядочных ударов. Это ему удалось, но, подмяв девушку под себя и схватив за дергающиеся запястья, он внезапно замер, уперев взгляд куда-то вниз между ними, и поспешно, поднявшись на ноги, отошел в сторону. Маргарита последовала его примеру. Она встала и, все еще горя желанием размазать блондина по матушке-земле, решительно посмотрела ему в лицо. И удивилась. Лицо слизеринца внезапно стало размытым, как, впрочем, и лица остальных студентов. Голова девушки становилась все тяжелее, и движения медлительнее, будто она попала в банку с желе. Маргарита опустила взгляд на свои руки и сквозь пелену увидела, что они испещрены темными полосками какого-то дикого узора. Она медленно переместила глаза на тело: форма была разодрана в нескольких местах, целые куски отодраны от вязаной безрукавки и юбки. На боку, там, где в прорехе обнажалась кожа живота, вся одежда пропиталась липковатой влагой; до самих гольф ноги были окрашены красным цветом; кровь уже успела достичь земли, собравшись под ногами Маргариты в яркую лужицу, пачкая сочно-зеленую траву.



Заклинание все же достигло цели.

@музыка: Sixpence None the Richer - I've been waiting

@настроение:

@темы: writing

---

Жмурики: + комикс

Завтра будет День Рождения милого Аленчика, чего мы все так сильно ожидаем.

Сегодняшний день родил меня счастливой, и настроение это держалось до тех пор, пока не явилось сине-красное ослепление с желтой сущностью и не напомнило, что проблемы-то никуда не ушли, а тем более - самой от них не убежать. Крепость духа так же не хватает, поэтому надеюсь завтра топить свои горесть в крепости другого свойства... а, может, уже сегодня начну... кому какая разница?!



И как все же вообдушевляют заинтересованные взгляды, когда их обладатель старается быть незаметным! Но все это радости другого уровня, так что смягчают комок в груди не на долго.



В ожидании завтрашней мини-пирушки, и под влиянием безудержного смеха...





Примерно так я буду выглядеть завтра, если все сложется более, чем удачно.





"В сухую"





"Я не люблю свои праздники"





"Жестокость рождается от бездействия и скуки"

@музыка: Maas f. Molko - First Day

@настроение: тусклое, желто-лихорадочное

@темы: твою мать, заметки, рисунки